Сын Эльпиды, или Критский бык (СИ)

Потом Гармония, шагавшая рядом, ахнула и подергала меня за руку, показывая на что-то впереди. Я увидел носилки из черного дерева и слоновой кости, отделанные самоцветами: их несли на плечах целых шестеро сильных нубийцев в леопардовых набедренных повязках. Слуга Ашшура был первым чернокожим, которого я повстречал; а здесь, в Навкратисе, они попадались гораздо чаще, хотя этот город был греческий.

Попадались и другие иноземцы. Я впервые увидел египтян: эти люди поразили меня сперва цветом своей кожи - загар у них был медно-красный; а потом диковинными одеждами и прическами. Я увидел нескольких мужчин в искусно сделанных париках, в больших драгоценных ожерельях-ошейниках и длинных белых юбках; двое оказались с обритыми наголо головами. И у всех этих мужчин глаза были подкрашены сурьмой, как иногда подводила их моя мать.

Египетских женщин на улицах нашего города я не увидел - возможно, их мужчины не пускали их сюда? Но всему свое время: я еще насмотрюсь на местные обычаи, обещал я себе.

Дома на улицах были похожи на наши: беленые каменные и глинобитные, крытые черепицей. Но я заметил постройки и другого типа - с плоскими крышами, толстостенные, расписанные яркими орнаментами в виде зигзагов или связок папируса. Это точно были дома египтян.

Но тут мать привлекла мое внимание.

- Мы пришли, - сказала она.

Мы стояли перед домом из желтого песчаника - в два этажа, со множеством маленьких окон и квадратной аркой, через которую беспрестанно входили и выходили люди: господа с пустыми руками и в сопровождении рабов, женщины с кувшинами на головах, носильщики с корзинами.

- Там двор, - объяснила Эльпида. - Мы тоже войдем со двора и снимем комнаты.

Было видно, что она уже устала: вокруг глаз, подведенных синими стрелками, легли тени. Я пожелал, чтобы мы поскорее устроились на отдых.

Две комнаты, которые мы наняли, оказались довольно просторными и чистыми; хотя пропахли жареной рыбой и луком. Пол был вымазан глиной, а из мебели наличествовало только самое необходимое.

Мама с усталым вздохом села на табурет; а Корина поспешила распорядиться, чтобы нам согрели побольше воды для купания. Медная ванна здесь тоже имелась - правда, одна на всех. И объемистая глиняная бадья с известкой - справлять нужду.

Когда мы по очереди искупались, принесли еду: все ту же жареную рыбу с луком и оливками, а еще блюдо фиников. Их я ел третий раз в жизни и ел с большим удовольствием. Но потом я заскучал, глядя в окно, - выходить на улицу одному мне, разумеется, не разрешили.

Матушка подсела ко мне, видя мою тоску, и погладила по голове.

- Мы здесь ненадолго, - сказала она. - Как только мы вошли в Египет, я написала письмо бабушке - и оно далеко опередило нас. Скоро бабушка приедет, и мы отправимся на юг, к ней домой.

Я безразлично кивнул. Но тут Эльпида сказала:

- Бабушка приедет со своим мужем, он египтянин, - так что будь готов.

Я встрепенулся.

- Варвар?.. Бабушка стала женой варвара?

Эльпида нахмурилась.

- Он совсем не варвар, и не вздумай оскорбить его. У Поликсены есть сын от этого человека… получается, что этот мальчик тебе дядя: ему должно быть сейчас лет одиннадцать.

Я был потрясен так, что дальше некуда. Одиннадцатилетний сын у моей бабки - и от египтянина?.. Мне представлялось, что бабушка должна быть старухой, давно утратившей способность к деторождению.

Я надеялся, что встреча с ней даст ответ на все загадки.

Мы прожили в гостинице четыре дня: на третий день отец оставил нас, потому что Ашшуру опять понадобились его услуги и защита. А на пятый день приехала моя знаменитая бабка: она прибыла одна, без мужа.

Я помню, что мама встретилась с ней сперва на улице, взяв с собой Гармонию, - и вернулась взбудораженная и счастливая, оставив мою сестру с бабушкой. Потом матушка хорошенько умыла меня, нарядила и подала мне свое зеркало.

- Ну-ка, скажи сам - довольно ли ты хорош, чтобы понравиться бабушке?.. Она тебя не видела целых пять лет.

Я внимательно поглядел на свое отражение в полированном серебре. Как и большинство мальчишек, я не имел привычки любоваться собой; хотя мама и Корина часто повторяли, что я красивый. От матери я получил в дар голубые глаза и каштановые волосы: они слегка вились. Лицом я напоминал отца, но черты мои были тоньше; и я заметно загорел и окреп за эти весну и лето.

Мать нарядила меня в белый хитон с черным меандром по краю и легкий голубой гиматий. Я себе понравился. И если бы не эта палка… хотя в мамино зеркальце моего изъяна было не разглядеть!

Я повернулся к Эльпиде с улыбкой и сказал, что готов. И тогда матушка вышла - и вскоре вернулась вместе с моей сестрой и бабкой Поликсеной.

Эта рослая женщина отнюдь не казалась ни старой, ни немощной, хотя ей и было под пятьдесят. Волосы ее под покрывалом были черны, она оказалась очень смуглой и темноглазой - как египтянка; и, как египтянка, густо подкрашивала глаза. Ее движения были сдержанны, но исполнены скрытой силы.

Бабушка присела передо мной на табурет и взяла в ладони мое лицо.

- Посмотри на меня, мальчик.