Сын героя

– Это ведь ты сегодня стоял на автобусной остановке? – уточнил Иван Иваныч. – Я на тебя полчаса из своего окна смотрел. Ты не сел ни в один автобус. Просто постоял полчаса и ушел.

– Да, действительно, – согласился Вика. – К чему бы это?

– Скажи мне. У тебя что-нибудь было?

– Вот, – и Вика открыл тряпку, предъявляя свою находку. Иван Иваныч с удивлением посмотрел на пистолет.

– Где взял? – сразу спросил Костя.

– Саша нашел.

– Здесь? – уточнил Иван Иваныч.

От такого подарка он бы и сам не отказался, но вынужден был отдать его Косте, который не сводил глаз с оружия. Тот был уверен, что на пистолете найдутся отпечатки пальцев Полковника, поэтому действовал с большой осторожностью.

– Это не наш, я такой модели не видел. Кто-нибудь из иностранцев обронил, – заявил капитан.

– У вас тут часто бывают интуристы? – спросил Костя.

– Не буду возражать. Где же и принимать грандов, как не в этом белом дворце? Саша – олух, но это не доказывает, что он может позволить себе оружие. Я даю тебе полчаса, – кивок в сторону Саши, – и чтобы объяснительная лежала на моем столе.

Палуба наполнялась россыпью серой мелочи, от которой ничего не стоило бы избавиться, если б на смену не подходили все новые полчища. Иван Иваныч раздражался на прикосновения несносных насекомых, и на коже его оставались следы от непроизвольных шлепков.

– Напасть вавилонская, – отметил Вика. – Откуда взялась, не знаете? За какие, интересно, грехи?

Капитан как будто не обратил на сей факт должного внимания, он небрежно относился к разного рода неясностям.

– Согласитесь, что в море чувствуешь себя не худшим образом, а ведь это чертовски приятно,– говорил младший лейтенант Костя. – Неудивительно, что Полковник перед смертью решил совершить прогулку. Вы согласны?

– Мне думается, что ваше самочувствие никак с водной стихией не связано, – промолвил Иван Иваныч.– То, что мы называем водной стихией, неспособно оказывать на нас никакого влияния: ни плохого, ни хорошего – и это ни при каких обстоятельствах. У стихии вообще нет силы.

– Полковник вас спрашивал про работу? – не отставал Костя. – Что именно его интересовало?

Капитан не стал отпираться.

– Ничего конкретного. «Найдись у вас какая-нибудь работенка, я бы не отказался»,– там он и сказал. К сожалению, я ничем не мог ему помочь. К этому, – кивок в сторону пистолета, – я не имею отношения.

– Вы хотели стрелять из пистолета? – спросил Вика, с ходу перейдя на «вы». – Сами купите патроны и по воскресеньям станете лупить по консервным банкам? Не страшно?

– У тебя одна щека красная. И сейчас ты несешь полный бред.

– Я имею право. На борту у вас творится черти что. Матрос вас покрывает.

– Ты в этом уверен? Я вот – нет. Что-то ты стал нервным в последнее время. Скажи Милке, чтобы купила тебе «Новопассит».

Делать здесь было больше нечего.

– В какой-то момент мне показалось, что Иван Иваныч расколется, – сказал Костя.

– Знаете что, пойдем-ка лучше прогуляемся, Костя, – предложил Вика.– Ну, его, море.

Праздные гуляки тем временем собрались в толпу на рыночной площади. Взад-вперед мотались цыгане. Где-то в толпе моталась Милка с экскурсионной группой туристов с теплохода, к ней прямо на ходу клеился бывший участковый Сорокин с возгласом: «Я разве я кажусь тебе менее привлекательным, чем твой англичанин?» На площади одинокая, как перст, стояла часовня времен польской интервенции семнадцатого века, мысль о которой помогала городу обрести чувство собственного достоинства. Возле часовни, куда въезд транспорту был запрещен, стояла черная беэмвуха с распахнутыми дверями, а подле нее толпились парни, которые вместе с Сорокиным ездили с утра собирать дань. Костя обвел их внимательным взглядом.

– Рано они сегодня.

Навстречу им шел изящный Сорокин, разрезая толпу ледоколом, и люди от него шарахались, словно не был он облит с головы до ног французского туалетной водой. Репутация у него была еще та. Все знали, что в свою бытность участковым он колотил торговцев и обирал старух. Содержательницы голубых пластмассовых сортиров и те попрятались от него.

– Избавимся от паразитов, которыми кишит наш город, – говорил он, нагло пялясь в глаза частному сектору. – Верно, Костик?

– Что же ты в милицейской фуражке да еще с кокардой?– удивился тот. – По уставу не положено.

– Таких ребят, как я, не списывают. Подожду немного, пока шум не уляжется, и восстановлюсь. Говорят, при тебе наркоманы балуют? У меня с эти было строго поставлено.

– Слышал я историю, как вы отобрали у двух наркоманов ампулы с морфием. Они у вас всю ночь простояли на коленях, – напомнил Вика.

– Верная информация. Учись, Костяшка. А что, комнату Полковника обыскал?

– Обыскал.

– Ничего? Никакого свертка?

– Ничего.

– А под кроватью у него смотрел? У него там должна быть куча разного хлама под кроватью. Фу, от кого это воняет?

Сквозь аромат французского парфюма нос милицейской гончей уловил едкую струю лисьего следа.