Сын игромана

Она сидела за своим координаторским столиком в углу приемной, щуря глаза, чтобы не дремать. Удивительно, но ей было хорошо. После того как Тимка пропал и снова нашелся, Ирина блаженно отупела на все прочие раздражители, в том числе на проблемы мужа. Пусть он сидит перед своим ящиком дни и ночи, пусть впереди маячит развод… После стресса, пережитого из-за Тимки, все это потеряло для нее прежнее значение. Как говорится, клин клином вышибай. Данный эффект хорошо знал царь Соломон, который однажды велел человеку, страдавшему от тесноты жилища, взять в дом еще несколько овец и ослов со двора. А потом разрешил их выпустить, вот тут-то бедняк и почувствовал, насколько ему просторно жить в своем доме!…

* * *

С бабулей они договорились, что Тимка погостит у нее денек-другой, успокоится после бурного всплеска эмоций. Смена обстановки пойдет ему на пользу. Так что сын оставался пока в деревне, а Ирина все эти дни жила сама по себе, с инерцией прибитого бурей и вновь поднимающегося растения… потихоньку, но поднимающегося. Она чувствовала себя выздоравливающей после тяжелой болезни, когда кризис только что миновал. С одной стороны – отсутствие четких мыслей и страшная слабость, при которой хватает сил только на созерцательное существование… с другой – блаженное ощущение возвращающейся в тебя жизни.

* * *

Окружающее вновь начинало интересовать Ирину, и в первую очередь люди. Посетители клиники подходили к ней исключительно по делу: записаться, взять карточку, оплатить прием. А она, механически выполняя свои обязанности, исподволь приглядывалась к ним – как они живут своей собственной жизнью? Какая у кого должна быть жена или муж? Есть ли дети?.. родители?.. друзья?.. единомышленники?.. Она сама додумывала за клиентов то, о чем не имела права спросить. Понятное дело, теперь она смотрела на подходящих к ее столику с интересом.

* * *

Сегодняшний рабочий день закончился, до девяти вечера оставалось всего несколько минут. Ирина уже собрала сумку, чтобы идти домой, – как вдруг в отделении появились новые посетители. Приятная, средней миловидности блондинка и высокий восточный человек, оба не первой молодости, но еще далеко не старые. Оба, кажется, того тона, который бывает у богатых, не очень интеллигентных людей. Впрочем, женщина улыбнулась Ирина вполне дружески, как не улыбаются новые русские тем, кто их обслуживает.

В детстве Ирина еще застала краешком времена, когда продавец и покупатель, почтальон и адресат, жилец и дворник дома, где он живет, общались друг с другом на равных. Одни – люди, и другие – люди, те и те граждане своего государства, да и обслуживают все всех по кругу: дворник придет в магазин, продавец получит письмо, почтальон не оступится на дорожке, посыпанной песком. Все люди братья, все граждане – частички советского народа, и в любых нестыковках, любых спорных вопросах прежде всего учитывается, как теперь говорят, человеческий фактор.

* * *

На блондинке было короткое распашное пальто, которое могло сойти за жакет (строгое правило «Белого коралла» – оставлять верхнюю одежду в гардеробе!) и высокие замшевые сапожки; то и другое бросалось в глаза своим одинаковым ярко-малиновым цветом. Сущая безвкусица, но в сочетании с осветленной головой посетительницы эффектно. Что до мужчины, то вполне респектабельный темный костюм с зеленоватой искрой сидел на нем как влитой, а черные волосы были красиво уложены, скорее всего, с помощью дорогого геля. В рамках определенного стиля его внешность производила впечатление.

– Здесь прием лечить зубы? – с акцентом спросил этот денди на восточный манер.

– Мы работаем до девяти часов. Сегодня прием закончился, но я могу записать вас на какой-нибудь другой день. – Ирина полезла за журналом, который уже успела убрать в ящик стола.

– Не надо другой день. Мы лечим сегодня, – восточный человек ослепительно улыбнулся сперва Ирине, потом своей блондинке, после чего перевел взгляд на дверь кабинета. – Врач там?

– Врач там, но он занят.

– Лечит зубы, кто попросил?

– Да, лечит зубы. У него сейчас последний пациент, – слово «последний» Ирина нарочно выделила.

– Последний, а мы еще последний, – не отступал гость столицы. – Последний слово зуб скажет! Болит, Валия? – оглянулся он на свою спутницу, буквально сиявшую рядом с таким умным и приятным кавалером.

– Да не так уж и болит, Алишер! Вполне терпимо, – отвечала она, лучась радостью от его присутствия и такой чуткой заботы. – Правда, мы можем записаться на другой раз!

– Не хочу, чтобы ты ждала.

С этими словами он двинулся в сторону кабинета – быстро и бесшумно, как какой-нибудь большой зверь кошачьей породы, скорее всего, барс. Ирина ничего не могла поделать, разве что схватить его за рукав, когда он прошел мимо нее. Но, во-первых, она попросту не успела, во-вторых, сомневалась, допускает ли этика «Белого коралла» такое обращение с пациентами. Вообще-то нахалов надо осаживать, будь это в клинике или где-нибудь еще. Но Ирина пока не созрела для активных действий: наряду с пробуждающимся интересом к миру она еще чувствовала глубокую слабость.

* * *