Сын игромана

– Проклятье, – раздался вблизи свистящий голос Кима.

Оглянувшись, Людмила увидела, что ее прежний мучитель сидит на корточках возле своей любимой фигуры, состоящей, как у снежной бабы, из трех шаров. Верхний из них казался перекошен недовольной гримасой, которой в прошлый раз как будто не было. Впрочем, зачем приглядываться?..

А рядом стоял бледный, дрожащий от ужаса Тимка Лучинин. Оборванная цепочка на его шее объясняла, что здесь произошло за секунду до того, как пришла Людмила.

– Ким Аланович, вы издеваетесь над детьми и действительно принуждаете их к идолопоклонству. Завтра же я напишу об этом докладную директору Центра и обращусь в соответствующие правоохранительные органы.

– Очень храбрая, да? – процедил сквозь зубы Ким. – Теперь ты уж очень храбрая! А то готова была ползать на брюхе…

«А ведь правда, – невольно подумалось Людмиле. – Теперь я совсем другая. Почему же так?.. Совсем другая, словно ничего со мной не случилось…»

– А я еще поверну все по-прежнему! Ты еще будешь ползать передо мной, как должна была поползти сегодня…

Ким хотел продолжать, но у него не было запала, необходимого для подобных монологов. «Проклятье, проклятье…» – продолжал он бессильно повторять единственное слово, отражающее состояние его души.

– Пойдемте домой, Людмила Викторовна, – жалобно сказал забытый ими Тимка. – Отдайте мне мой крест.

Людмила спохватилась, что все еще держит пойманный в воздухе предмет на своей ладони. Она протянула его Тимке, и вдруг рука дрогнула: страшно отдавать! Слишком свежи были в сознании две психологические схемы: власть насилия до того, как у ней оказался крест, и блаженное освобождение с крестом в руках. Удивительно, как она смогла поймать его в воздухе! Словно кто специально в руку вложил. Но если его теперь вернуть, не станет ли все по-прежнему?

От одной этой мысли Людмила пришла в ужас. Но Тимка все понял – приняв от нее крест в правую руку, он тотчас же протянул учительнице левую. Теперь у них была общая защита. Взявшись за руки, словно прикрывшись одним щитом или держась в море за один спасательный круг, Людмила с Тимкой двинулись к выходу. «Проклятье», – неслось им вслед все то же единственное слово, словно застрявшее на языке Кима…

33

С миром, куда почти уже переселился Павел, происходило что-то непонятное. Попросту говоря, он исчез, растворился в дебрях компьютерной паутины; растаял, как брошенный в стакан кусок сахару. Все попытки Павла вызвать знакомых кураторов не срабатывали: вместо них под руку попадались какие-то отдельные сайты, баннеры, игры, не имеющие ничего общего с прежним вхождением в мир по ту сторону дисплея. И странное дело: это не принесло ему тяжких страданий, напоминающих посталкогольный синдром или наркотическую ломку, как того следовало ожидать. Казалось, какая-то возвышенная сила держит его над пропастью отчаяния. А он словно висел на помочах, как когда-то давным-давно… когда мать учила его ходить, страхуя полотенцем.

Не отыскав в компьютере своего виртуального пространства, Павел – ничего не поделаешь! – стал постепенно возвращаться к действительной жизни. В первый раз его сознание откликнулось на болезнь сына.

Тимка слег с высокой температурой сразу после того, как вернулся с первого занятия карате. Это случилось в тот вечер, когда у самого Павла начались первые сбои с посещением параллельного мира. Он сопоставил потом эти два обстоятельства – по времени они совпадали. Только ли по времени, он подумать пока не догадался…

Врач определил у Тимки хронический стресс, что и дало вспышку так называемого термоневроза. И где только ребенок мог настолько перенапрячься, что совсем слетел с тормозов? Главным лечением для него должны были стать покой и довольство жизнью. Врач так и сказал: добивайтесь, чтобы он был в хорошем настроении.

* * *

Вслед за Тимкой, теперь уже выздоравливающим, в поле зрения Павла попала жена. С ней тоже произошло нечто невероятное: она вдруг объявила, что нашла собственного родного отца, которого никогда прежде не видела. Как это произошло, Павел не мог осознать, да и не пытался: его отвыкший от реальности мозг еще не осваивал столь сложных поворотов судьбы. Жена собиралась в деревню, представить бабке вновь обретенную родню, но у нее не выходило с отгулами. В стоматологии «Белый коралл» некем было ее заменить. А вот это уже Павел понял: все последнее время Ирина одна содержала семью, работая с утра до ночи, так что ее привыкли держать без смены. Итак, материальное бремя по содержанию семьи целиком лежало на плечах женщины. В ближайшее время Павлу предстоит искать работу…

А еще Павлу не нравилось, что жена проходит мимо него, как будто он мебель. Раньше их отношения складывались не так. Правда, он немало ночей провел на стуле перед компьютером, что, кстати сказать, совсем неудобно. А когда решил по-человечески лечь в постель, Ирина шарахнулась от него на свою сторону ложа, как будто он прокаженный. Пока они так и спят, каждый под своим одеялом, но в принципе…

34

– А у нас с завтрашнего дня каникулы! – объявил утром сияющий Тимка.