Сын игромана

Вроде они действительно договаривались ходить на карате вместе. Но ему так не хочется сейчас никуда идти, так тянет подольше полежать на диване… Неизвестно еще, что он делал в пространстве за дисплеем, похоже, что-то такое, от чего надо долго отдыхать. «Лежать пластом и не ворохаться», как говорит в таких случаях бабуля.

– У меня нет костюма, – попробовал отбояриться Тимка.

– А первый раз можно и без костюма! – закричал Славик. – Первый раз можно. Ты сперва так позанимаешься, а потом придешь с мамой, и она купит тебе костюм! Их прямо там, в Центре продают…

– Ну хорошо, – согласился Тимка.

Если друг тебя просит, надо ему помочь, даже если ты очень устал. Тем более что он действительно обещал сходить с ним на карате…

– Значит, встречаемся во дворе, – радостно заключил Славка. – Выходи через пятнадцать минут. Тимыч, ты настоящий друг, я тебе этого не забуду!

* * *

Вскоре они уже подходили к большому дому с колоннами и светящимися полукруглыми окнами, где размещался Центр детского творчества. В школе рассказывали, что раньше здесь жил богатый купец, задававший веселые многолюдные балы. Именно в спортивном зале, где они будут сегодня заниматься. И вдруг у Тимки защемило сердце, словно он вспомнил что-то страшное и печальное, связанное с этим залом… Но в том-то и дело, что он ничего не вспомнил. Просто ему на минутку стало не по себе.

* * *

В мальчишеской раздевалке было шумно: народ натягивал свободные белые штаны и такие же рубахи с широкими поясами. Наверное, в них можно чувствовать себя сильным, как тигр, и ловким, как обезьяна. Сам он надел тренировочный костюм и отправился вместе со всеми в зал.

* * *

– По восьмеркам – стройсь! Равнение вперед! Готовы ли вы начать занятие? – отрывисто спрашивал учитель.

Кажется, Тимка его уже где-то видел. Вроде бы он делал что-то вместо Людмилы Викторовны: то ли писал ее ручкой, то ли играл на дудочке музыку, под которую она должна была танцевать. В общем, всякие глупости. Наверное, Тимке просто приснился такой сон перед тем, как он подошел к телефону.

– Мы готовы, учитель! – прокричали в ответ ребята.

– Поклон богу Ямале!

Тимка не понял, что это за бог, но стоящий рядом Славка дернул его за руку, шепнув на ухо: «Нагнись!» Он поспешно нагнулся – звенья цепочки от креста соприкоснулась и звякнули. Этот крест, который дала ему бабуля, он так и носил не снимая с тех самых пор.

– Новенький! Шаг вперед! – раздался над ухом резкий голос учителя.

– Тебя… – испуганно выдохнул Славик.

Тимка шагнул вперед.

– Встань прямо! Что это на тебе такое?

– Крест, – удивленно ответил он: что же, учитель сам не видит?

– Все металлические предметы снять и впредь на занятия не приносить! Брось его на циновку, – кивнул учитель в сторону коврика, на котором мальчишки, входя в зал, оставляли обувь.

Тимка хотел объяснить, что крест надела на него бабушка, которая просила носить его постоянно. Но он подумал, что от этих слов учитель начнет смеяться не только над ним, но и над бабулей, а может быть, и над самим крестом. Вслед за учителем засмеются мальчишки… Поэтому он просто сказал:

– Я не снимаю его никогда.

– Значит, снимешь сегодня! – пообещал учитель так, что по спине у Тимки поползли мурашки. – На циновку, я сказал! Все тебя ждут, время дорого!

В зале наступила полная тишина. Получалось, крест действительно надо снять, раз уж все так получается. Только вот не хотелось класть его на пол, туда, где теснились обтрепанные и более-менее приличные кроссовки, ботинки, кеды… Кроме того, от окриков учителя Тимка как будто потерял ориентацию: руки медленно поднялись к шее и не могли нащупать цепочку, а после совсем опустились.

– Та-ак, – голос учителя не предвещал ничего хорошего. – До конца занятий – марш в угол! А потом я с тобой поговорю…

* * *

«Вот и сходил на карате, – горестно думал Тимка, оказавшийся таким образом в углу зала, – выполнил просьбу друга». Славка и сам, понятное дело, расстроился: из угла было видно, как нечетко и вяло он делает упражнения.

– Раз-два-три – йаа! – выкрикивали мальчишки, крупными шагами расхаживая по залу.

На «йаа» они резко поворачивались и выбрасывали вперед руку. Это «йаа» каждый раз отдавалось у Тимки в висках. «Йаа» – сыпались лавиной камни; «йаа» – не выдержав, начинали рушиться стены…

Это занятие было таким долгим… куда дольше, чем уроки Людмилы Викторовны. Тимка понял, что сорок пять минут не всегда равны сорока пяти минутам. В томительном ожидании обводя взглядом зал, он наткнулся на странную фигуру: вроде это была снежная баба, только какая-то особенно некрасивая. Когда они со Славкой лепили во дворе снежных баб, те выходили симпатичней. И вдруг эта состоящая из шаров фигура показалась ему остро, пронзительно знакомой. Казалось, в ней сконцентрировался весь Тимкин страх перед тем, что ждет его после занятия. «Еще до того, как минет день», – поднялась со дна памяти угрожающая фраза из какой-то книги, а может быть, фильма…