Сын игромана

Понятно, ее это впечатлило. Ведь ей неизвестно, что он последнее время повторял про себя ее имя-отчество много раз подряд, прикидывая так и эдак. Любая из девушек, с которыми он гулял, могла назвать свою дочь Иринкой, Ирочкой… А могла и не назвать – мало ли имен на свете!

* * *

Эта невзначай раскрученная им игра выросла теперь до размеров гамлетовского вопроса. «Быть иль быть» – то есть может ли оказаться так, что стоящая сейчас перед ним Ирина его родная дочь? Если так, то Тимка, этот чудесный мальчик, автоматически превращается в его внука.

Артур Федорович жил на свете не первый день – он понимал, что данная вероятность практически равна нулю. Но от «практически» до того, что на самом деле, может вместиться главное. Во всяком случае, надежда умирает последней. Потому что человек верит не в то, что очевидно, а в то, чему он сам хочет верить. Вот такая психологическая коллизия…

– Пожалуйста, садитесь в кресло. Хотите, я приготовлю чай? – суетился Артур Федорович вокруг дорогой для него гостьи.

– Нет, спасибо. Мне просто надо поговорить.

– Тогда, если не возражаете, я сяду напротив. Вот так. Вас устраивает атмосфера нашей беседы? А то знаете, иногда что-то мешает… давит на психику… Может быть, какая-то деталь нашей беседы вызывает в вас раздражение?

– Нет, что вы. Хотя… вы очень внимательно на меня смотрите, – чуть поколебавшись, призналась Ирина. – Конечно, я понимаю, у человека все написано на лице…

– Главного ответа я пока не прочел. Я ведь не оракул, а всего-навсего психолог!

– Какого главного ответа?

Он не признался, что этот ответ связан с его собственной жизнью, собственной игрой в счастливый лотерейный билет…

– Какой главный вопрос и главный ответ? Проблема, с которой пришли к психологу!

– Проблема у нас с Тимофеем действительно серьезная…

– Слушаю вас, – профессионально встряхнулся Артур Федорович.

– Мне, наверное, придется расстаться с мужем. Для Тимофея это будет страшный удар. Прямо не знаю, как лучше ему сказать и как вообще обставить этот развод. Хотелось бы смягчить по возможности…

– У вас нет никакой родни в деревне? – не дослушав, перебил Ирину психолог.

– Разве я могу отослать ребенка в деревню посреди учебного года? Или вы имеете в виду каникулы?

– Да, ведь скоро каникулы, – поддакнул он.

– Тимка может поехать в деревню, но развод за неделю не закончится. Нам придется разменивать квартиру, потому что другой жилплощади у мужа нет. Сам он не в состоянии решить эту проблему: недавно он бросил работу…

– Продолжайте, – попросил Артур Федорович.

– Как вы советуете: оставить Тимку в этой школе, к которой он привык, или перевести ближе к новому дому?

– Я бы советовал перевести. Не только потому, что ближе, но и потому, что он должен будет начать новую жизнь. А привычная обстановка будет постоянно напоминать мальчику о том, что было прежде…

Ирина кивнула. Пожалуй, так действительно лучше – несмотря на то, что Тимка привык к ребятам, дружит со Славиком и считает Людмилу Викторовну своей любимой учительницей. Пожалуй, так лучше… хотя это все равно что рубить по живому!

– И еще вопрос… Как вы думаете, стоит ли менять сыну фамилию?

– На какую? – вскинулся этот странный Артур Федорович. Да что же он, в самом деле, не понимает простых вещей?

– На мою девичью. Я верну себе фамилию, которую носила до замужества, а вот как быть с Тимкой?

– Простите, – снова перебил он. – Назовите, пожалуйста, свою девичью фамилию.

– Не все ли равно?..

– Иногда для ребенка бывает важно, как она звучит. То, что дети называют красивая, некрасивая… – нашелся Артур Федорович.

Впрочем, все это было впустую: от того, что она скажет, ровным счетом ничего не зависело. Он не помнил никаких фамилий, да и не спрашивал их у девушек, с которыми крутил любовь…

– Неведомская, – сказала она.

* * *

Действительно, этот психолог был очень странным. Он вдруг шумно вздохнул, повел носом справа налево и вслед за тем уронил голову на руки.

– Вам плохо? – испугалась Ирина.

– Неведомская, – бормотал Артур Федорович сквозь прижатые ко рту ладони. – Значит, она так решила… дать дочке мою фамилию… Выходит, она действительно меня любила…

– Кто она? О ком вы говорите?

Но он еще не скоро смог что-то объяснить. Ирине пришлось выскочить в коридор и намочить в туалете свой носовой платок, который она положила на лоб психологу. Потом заваривать для него чай, следуя его указаниям – где взять чашки, ложки, сахар. Он говорил слабым голосом, но твердо держался одного – чтобы Ирина не звала никого на помощь. Ему уже лучше, ему уже совсем хорошо… так хорошо, как никогда прежде…

Она испугалась: может быть, этот человек просто сумасшедший? Не вздумал ли он на старости лет признаться ей в любви? Но признание, прозвучавшее в действительности, вышло куда более потрясающим… Оказалось, Артур Федорович претендовал на то, чтобы Ирина считала его отцом.

– Простите, но этого не может быть, – сказала она, оправившись от легкого шока. – То, что у нас одна фамилия, еще ни о чем не говорит. Бывают же на свете однофамильцы…

– Но есть совпадение в обстоятельствах, – настаивал он. – Ваша мама… не помню, как ее звали…