Сын императрицы

— Павел, ты мой брат и я хочу помочь тебе. Возможно, не только в делах государственных, как в прошедшей компании, но и с тобой самим. Прими мои слова не в обиду, нет у меня корысти и злости, только скажу прямо — не все у тебя ладно, вижу, что-то гложет твою душу, не дает покоя. Ведь оно так, брат?

Павел вскинулся, в его глазах отразились недовольство и гнев — мол, кто ты такой, чтобы требовать от меня исповеди! Но через мгновение остыл, по-видимому, вспомнил, чем обязан тому. Почти минуту молчал, вглядываясь в глаза Лексею, лишь после ответил глухо, нехотя выдавая свою тайну: — Да, брат, ты прав. Мне иногда становится плохо, вот здесь давит, — показал пальцем на свою грудь и продолжил: — И при том пробирает до дрожи что-то тягостное и мерзкое, от того не хочу ни видеть, не слышать никого, лишь бы не трогали меня. Через силу заставляю себя превозмочь, если дело требует того. Благо еще, что происходило такое редко, но в последние годы, как взошел на престол, уже чаще.

Из всего сказанного Лексей предположил, что у брата предрасположенность к нервным кризам и причиной могли стать пережитые душевные травмы, особенно в раннем детстве. Прежде не приходилось иметь дело с таким случаем, да и старался лишний раз не влезать в чужие души, только по серьезной нужде. Посчитал ситуацию с братом-государем возможным для вмешательства, конечно, соблюдая осторожность, высказал тому свое предложение: — Павел, ты слышал о неких моих способностях, которых нет у других. Так вот, есть среди них внутреннее видение, которым я могу узреть если не душу, то ее проявление в каждом из нас. Если не против, то проверю тебя — что же у тебя неладно, — возможно, получится исправить. Обещать в том не в праве, но приложу все старания. Как ты, готов? — после согласного кивка брата объявил: — Тогда приступим немедля.

Первый сеанс не принес желаемого успеха, единственно, что удалось выявить — наличие темных пятен в психической структуре пациента. Лексей не смог выяснить их природу, чем они были вызваны, а тем более устранить. Промучился с трудной задачей два часа, сам выбился из сил и Павла утомил — пришлось прерваться, тот не выдержал столь долгого напряжения, которое требовалось для эмоционального контакта между ними. Хорошо еще, что согласился на повторную попытку через пару дней, поддался убеждению брата — недуг найден, надо с ним разобраться и постараться справиться во что бы ни стало. Во второй раз получилось пробиться в серую мглу изъянов, подобно раковой опухоли пожирающих внутреннюю силу организма. Большим напряжением воли и своих умений оторвал присосавшего паразита и развеял его, так справился лишь с малой частью пораженных участков. Потребовалось еще трижды проводить невидимые операции, пока не удалил полностью всю нечисть.

После Лексею самому пришлось долго излечиваться от слабости — по-видимому, в какой-то мере зараза перешла на него, — лишь к наступлению зимы сумел перебороть недуг и пойти на поправку. Результат же от столь титанических трудов стоил пережитых мучений — Павел заметно ожил, стал спокойнее и общительнее, с ним гораздо легче можно было обсуждать какие-то дела и проблемы. Мог уже здраво воспринимать критику, признавать, пусть и с трудом, прежние огрехи. Да и внешне изменился, пополнел, а лицом уже не напоминал высушенную воблу, даже с виду помолодел. Практической отдачей от произошедших с ним перемен стала отмена самых одиозных указов и наставлений, прежде всего в армии — слепого копирования прусских порядков и формы, физических наказаний как дворян-офицеров, так и рядовых солдат, а также смягчил взыскания за малые проступки. С другими нововведениями, тем же налогообложением и обязательной службой дворян, не поддался, стоял на своем, не видя в них ущерба — мол, так будет лучше для державы.

 

 

 

 

Прусская муштра при Павле I

 

 

В эту зиму Лексей довольно часто встречался с братом, больше по государственным делам — тот ввел его в Государственный совет, только что созданный взамен прежнего, оставшегося от императрицы Екатерины II, Совета при дворе. Это учреждение несло теперь не только совещательные функции, но и получило некоторые полномочия от имени императора в его отсутствие или прямому поручению. Одним из таких заданий стало проведение ревизии в столичном гарнизоне и гвардейских полках, выявившей почти повальное казнокрадство их командования и офицеров, усугубившееся круговой порукой сверху до низу. Именно Лексею довелось руководить расследованием, а после и подавлением попытки мятежа части самых проворовавшихся воинских чинов. Пришлось привлечь силы флота — поднятые по тревоге экипажи сумели заблокировать воинские поселения ненадежных полков, затем задержали и доставили в Шлиссельбургскую крепость зачинщиков беспорядка.