Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– А баски разве ничего не делают?

Дон Баррехо хмыкнул пару раз и рассмеялся:

– Ах ты, мошенник!.. Когда я открою новую гостиницу, найду тебя и сделаю все возможное, чтобы отрезать тебе ухо.

– Ты стал людоедом, приятель? Впрочем, что тут удивительного? Мы же находимся в краю бывших пожирателей человеческого мяса.

Добрый баск вместо ответа весело рассмеялся. Де Гюсак последовал его примеру.

На следующий день отряд прибыл в большой племенной корбет, то есть большую деревню, железной рукой властвовавшую над прочими, меньшими селениями огромной страны. И здесь прием, как можно легко себе представить, был восторженным.

Тысячи и тысячи воинов сопровождали внучку усопшего Великого кацика до большой королевской хижины, выказывая признаки самой безумной радости.

Флибустьеров разместили в других жилищах, предоставив им право пользоваться любой едой, которую они там найдут.

На третий день после прибытия отряда, согласно обычаю в присутствии всех вождей деревни, графиню и флибустьеров привели в пещеру, где хранилось золото. Великий кацик оставил внучке миллионы пиастров в золотом песке и самородках.

При виде всех этих богатств дон Баррехо едва не сошел с ума.

Теперь надо было доставить сокровища до побережья. Впрочем, недостатка в людях, которые могли бы соорудить нечто вроде ящиков, выдалбливая полости в стволах деревьев, чтобы впоследствии переправить в них золото, не наблюдалось.

Да и Мексиканский залив был близок, к тому же флибустьеры по пути к океану могли воспользоваться реками, тем более что индейцы предоставили в их распоряжение достаточно лодок, чтобы на них могли разместиться все пришельцы вместе с увозимыми сокровищами.

Еще через три дня графиня, не пожелавшая променять блага цивилизации на жизнь среди дикарей, назначила своего наследника; им стал знаменитый воин, близкий друг Великого кацика.

Наконец пробил час отправления. Наследство, аккуратно закрытое в полых стволах деревьев, положили на большие пироги, за весла которых сели могучие туземцы, не боявшиеся быстрин и порогов.

Тысячи растроганных индейцев провожали к реке свою королеву, которую им наверняка не суждено будет больше увидеть.

Расставание было печальным. Даже неотесанные флибустьеры, привыкшие относиться к индейцам как к животным, и те выглядели растроганными не меньше дикарей.

Великий кацик оставил внучке миллионы пиастров в золотом песке и самородках.

Пять дней спустя лодки достигли вод Большого Мексиканского залива[133].

Великий переход через Панамский перешеек, такой опасный в те времена, был осуществлен с крайне незначительной потерей в людях, по большей части погибших в ужасном водопаде.

Флибустьеры разослали разведчиков по разным бухтам побережья, и фортуна, до тех пор благоприятствовавшая морским бродягам, не оставила их и в последний момент: в одной из таких бухт им удалось захватить голландское судно, которое было вынуждено искать себе во время шторма убежища от бешенства ветра и волн.

Его быстро зафрахтовали и отправились на нем на Ямайку, в порт, открытый в то время для мореплавателей любой нации; там было проще найти судно, идущее в Европу, поскольку плодородный остров поддерживал оживленные отношения с метрополией[134].

В распоряжение флибустьеров графиня предоставила миллион пиастров; в ее руках осталось еще несколько миллионов.

И дону Баррехо, и Мендосе денег вполне хватало для открытия гостиницы, о которой они давно мечтали, поэтому гасконец и баск решили распрощаться с опасными приключениями; себе в компаньоны они взяли и де Гюсака.

Наша история закончилась.

Графиня ди Вентимилья через несколько дней высадилась в Европе в сопровождении тех флибустьеров, которые нетерпеливо ждали возможности вернуться в свои родные страны.

Тем временем оба гасконца и баск поднялись на борт каравеллы, направлявшейся в один из портов перешейка, откуда было легче вернуться в края более населенные и более им знакомые.

С отбытием Буттафуоко и Равено иссякла раса таких смелых и таких страшных искателей приключений, какими были флибустьеры; сообщество Береговых братьев прекратило свое существование как в водах Мексиканского залива, так и на Тихом океане; здесь вообще больше не осталось флибустьеров, хотя еще многие годы спустя на побережьях стран Центральной Америки ходили рассказы о пиратах, которые в прежние времена своей отвагой заслужили славу грозных воинов, немало зла причинивших Испании.

Одна из пиратских групп организовала себе убежище на острове Провидения в Бермудском архипелаге[135]; особенную известность получили две женщины, оказавшиеся в этой группе, поскольку всегда мужественно разделяли со своими товарищами все выпадавшие на их долю трудности и опасности, включая жажду добычи. Обе они были англичанками.