Сын леса

— К лавинному кулуару, где сегодня проходили. Где весной ты по моим следам лазил.

— Вот оно что?! Так вы там трос натягиваете?.. Хитро… Значит так, к кулуару, под горку, хряка дотянем волоком. А вот как выволочь к елке, вверх, это уж ты думай… Забирай всего, целиком. Мне бочок с ребрышками — пока и хватит, а свою долю я возьму со следующего. У тебя ведь две лицензии.

— Как хочешь.

Кабану на клыки накинули петлю, туша легко заскользила вниз по склону. Под кулуаром Алик прикинул расстояние до елки с меткой. — Тут надо десять человек, чтобы тушу в гору выволочь.

— А мы и не будем надрываться: закажем лифт! — загадочно промурлыкал Виктор.

Алик прищелкнул языком: у них еще и лебедка?! Все правильно он сделал, не спросив о женщине у озера. Налегке они подошли к той самой елке с отметиной на коре. Виктор отодвинул сухую хвою у корней. Обнажилась, поблескивая черным пластиком, электрическая кнопка. Он нажал ее. Они подождали пару минут, и Виктор раздраженно заворчал: «Опять у Лехи батареи сели», сунул в рот пальцы, пронзительно свистнул. На скале появился человек. Размахнувшись, он швырнул вниз прочный тонкий шнур с грузом. Виктор выбрал его, наматывая на локоть, потянул тонкий стальной трос с карабином на конце и, держась за него, заскользил вниз по склону к кабаньей туше и к рюкзакам. Обернулся на ходу:

— Как махну рукой два раза — нажмешь на кнопку!

Внизу он накинул трос на клыки кабана, перебросил через плечо ремень ружья и подобрал рюкзаки. Алик нажал кнопку — трос поднялся над склоном, напрягся и потянул секача. Виктор с ружьем сидел на туше и улыбался. Алик постучал пальцем по лбу: вши на кабаньей щетине с клопа, почешется потом, котяра.

Туша подползла к ели, Виктор просигналил, остановив лебедку, скинул трос с клыков и пристегнул его к дереву в том самом месте, где был на коре след. Трос опять напрягся струной, и по нему съехал навесной блочок с беседкой. Беседку отстегнули, короткой петлей подтянули к блочку тушу, и она поплыла по воздуху, глядя в небо незрячими глазами. Вскоре блочок вернулся, и Виктор пристегнул беседку.

— Ты — первый! Счастливого полета! От скал ногами отталкивайся. И до встречи в колхозе имени товарища Ярилы, — в его голосе звучал смех.

Алик пристегнулся. Трос, привязанный к блочку, напрягся и потянул беседку вверх, к Чертовой Башне, не дававшей ему покоя с самой весны.

4

Алик несколько раз задел ногами скалу, снова завис в воздухе и въехал в узкий, круто наклоненный книзу ход, который невозможно было рассмотреть с противоположного склона, потому что был прикрыт карнизом. Беседка остановилась в небольшой пещерке, освещенной маленькой тусклой лампочкой. В полутьме какой-то мужик с испариной на лбу вращал ворот лебедки. Едва глаза привыкли к сумраку, Алик отметил, что лебедочнику около тридцати лет, он невысок, сухощав, в модной, яркой шерстяной шапочке, в альпинистской пуховке нараспашку, на ногах его спортивные ботинки сорок первого-сорок второго размера. Таких следов Алик не встречал в округе.

— С прибытием, мужичок-лесовичок! — дружелюбно рассмеялся лебедочник, обернувшись светлым, чисто выбритым лицом. — Проходи в наши хоромы…Взглянув на ноги чикндиста, насмешливо кивнул: зимой и в резиновых сапогах?

Современная медицина не рекомендует: к сорока годам ревматизм наживешь.

Алик не успел сообразить, что ответить, как парень опять спросил:

— Знаешь, из какой ткани лучше всего шить одежду для гор?

Алик взглянул на него с недоумением и пожал плечами.

— Эх ты, сын леса! — рассмеялся лебедочник, показывая золотые коронки. — Смотри, — похлопал ладонью по ляжке в просторных штанах со множеством карманов.

— Нам лишь бы не спадало, — Алик шагнул к стене из венцов, перегораживающих пещерку. В этой стене виднелась неказистая, но плотно подогнанная дверь из тесаных жердей. Потянув на себя ручку из причудливого березового сучка, он вошел в небольшую комнатку, вернее в такую же пещеру, с двух сторон перегороженную деревянными стенами. Окон в ней не было, в углу тихо гудела печь, работающая на солярке. Над тушей кабана сосредоточенно склонился парень лет двадцати пяти и неумело снимал шкуру, брезгливо придерживая нож тремя пальцами.

— Помочь? — шагнул к нему Алик.

Парень улыбнулся, отчего его глаза на вполне европейском лице превратились в две щелочки, перекинул окровавленный нож в левую руку и протянул правую, ничуть не запачканную кровью.

— Малик! — представился он.

— Алик! — в тон ему сказал чикиндист и, опустив глаза, отметил, что «хирург» в клееных резиновых сапогах, а след их похож на тот, весенний, возле скотопрогонного моста, когда его обыскивали милиционеры. «Давненько бичуешь здесь, парень… с девицей в кроссовках!» — подумал он.

— Помогать не надо, сами управимся. Иди прямо по коридору и отдыхай. Мы через десять минут вам баню организуем.

Парень этот понравился Алику. Он осторожно толкнул следующую дверь и, разинув рот, вошел в зал.