Сын маминои подруги (СИ)

Которая оказалась не достигнутой. Захару избрали меру пресечения в виде заключения под стражу на два месяца. На два!

Перед тем, как дать себя снова заковать в наручники, Захар еще раз обернулся и помахал рукой Ульяне. А ей в этот момент хотелось бежать к нему, прорываться, распихивать руками вооруженных людей, обнять, прижаться и заплакать.

Но она же высококвалифицированный юрист. Ульяна Лосева знает, как себя вести в зале суда.

***

Ульяна мрачнее грозовой тучи приехала в офис. По дороге она крутила ситуацию так и эдак и поняла, что в части полученной вчера от Антона Балашова информации есть пробелы. Значит, ей надо еще раз с ним переговорить. И позвонить на номер Натальи Николаевны, вдруг ей уже отдали телефон? Вдруг хотя бы там, как вчера сказала врач — все развивается благополучно? Да, и про Юрия Валентиновича тоже надо бы узнать.

Как же тиха и благополучна была жизнь Ульяны еще вчера. И единственной ее заботой было то, как рассказать Захару о дружбе с его матерью. А теперь… теперь Уле как-то надо сказать Захару о том, что его мама в больнице. Или промолчать? Как правильно сделать?

Может быть, посоветоваться с Балашовыми? Наталья Николаевна ведь им не чужая. Может быть, они в курсе?

— Ульяна Романовна! — подскочила секретарша на ее появление в приемной. — Добрый день! Артур Антонович просил вас сразу к нему зайти.

Уля уже привычным жестом скинула пальто на руки Юлии Александровны и прошла в кабинет генерального директора.

— Здравствуйте. Начну с плохих новостей. Захара оставили под стражей на два месяца, — Милана ахнула, а Уля ровно продолжила: — Наталья Николаевна Мелехова в больнице. Хотя вы, наверное, знаете.

— Не знаем, — ответила за двоих Милана. — А что с ней?

— То же самое, что и с Юрием Валентиновичем. Может быть, чуть менее угрожающее жизни. Подозрение на инфаркт.

— А хорошие новости какие?

— Их нет. Есть рабочие, — Уля, словно враз обессилев, без приглашения устроилась за столом для совещаний. — Мне нужно еще раз переговорить с вашим отцом.

Красивое лицо Миланы Балашовой искривилось. Кажется, ей само слово «отец» было неприятно.

— Это как раз легко устроить. Он скоро приедет. Они с Маратом поехали… кое с кем поговорить.

За спиной Ульяны открылась дверь. Неужели уже Ватаев и Балашов-старший приехали? Но сил повернуться почему-то не было. А через несколько секунд красивая мужская рука поставила на стол перед Улей белоснежную чашку с кофе.

— Мне кажется, вам очень нужны кофе и хорошие новости.

— И конфетка, — пробормотала Ульяна.

— Сейчас будет конфетка.

Уля вяло подумала о том, что еще вчера она бы и представить не могла, что сам Артур Балашов, генеральный директор и собственник агрохолдинга «Балашовский», будет приносить ей кофе.

И чтобы рыбка золотая была у меня на посылках… Господи, какая чушь лезет в голову. А потом Ульяна словно очнулась.

Вскинула взгляд на Артура.

— У вас есть хорошие новости?

Артур Балашов улыбнулся, а ответила за него Милана.

— У Юрия состояние стабилизировалось. Врач сказал, что угрозы для жизни нет. И операции удалось избежать.

Уля выдохнула. Это и в самом деле хорошая новость. Она сделала глоток кофе.

— У меня тоже есть еще новости. Пока их не назовешь хорошими, но уж какие есть. Завтра я встречаюсь с Захаром в СИЗО. И завтра же буду подавать по итогам разговора с вашим отцом обжалование на избрание меры пресечения.

— Я поеду с вами к Захару.

— Нет. Не надо. Не надо это все превращать в цирк.

Уля слушала себя, свой резкий отрывистый голос и тихонько удивлялась.

Глава 12

Это она? Это точно она говорит таким тоном с Миланой Балашовой? Приказным практически. Говорит, что и кому делать.

И с ней никто не спорит, что характерно. Оба Балашовы молчат.

— Мне еще надо будет как-то сообщить Захару новости о Наталье Николаевне, — попыталась Ульяна как-то смягчить свои слова. — Или не стоит, пока он в СИЗО? Как считаете?

Милана молчала. Похоже, Улины слова ее задели. Ответил Артур.

— Я думаю, скрывать нельзя. Я уверен, Ульяна, вы сможете сообщить это как можно более мягко. Но Захар нас не поймет, если мы ему не скажем. Он всегда говорил, что правду скрывать нельзя.

Ульяна только кивнула, а потом все же зашуршала конфетой от самого генерального директора. И вот такую ее, за конфетой за щекой, и застали вернувшиеся Ватаев и Балашов-старший.

— Добрый день, Ульяна Романовна. Со щитом?

— Пока на щите, — в тон Ватаеву отозвалась Ульяна. — Раз Захара здесь нет. И все благодаря вам, — Уля прямо посмотрела в глаза Антону Борисовичу. За минувшие сутки он как-то… В таких случаях говорят — сдал. Но Уле почему-то пришло в голову другое слово — сдулся. И вся его надменность именно сдулась.

— Давайте-давайте, — буркнул он. — Я теперь дежурный виноватый во всем.

— Давайте пока отложим ресентимент, — Ульяна уже привычным движением похлопала по стулу рядом с собой. — Вы не все мне вчера рассказали.

— Я ответил на все ваши вопросы.

— У меня появились новые. Хотите конфетку?

За спиной снова кто-то хмыкнул. Вчера это был Павел, сегодня, кажется, Ватаев.

— Сейчас будет еще кофе и конфетки, — раздался голос Миланы. — И будем снова думать.