Сын маминои подруги (СИ)

Было много кофе. Много слов. В какой-то момент Ульяна четко осознала — хватит. Стоп. Теперь ей надо побыть одной и все как следует обдумать. Именно в этот момент подал голос ее телефон.

Номер Натальи Николаевны.

Ульяна подняла руку, призывая окружающих замолчать. И все замолчали, что характерно — снова.

— Слушаю.

— Уленька, здравствуй.

Ульяна неосознанным жестом прикрыла рукой горло. Это был голос мамы Захара.

— Добрый день, Наталья Николаевна. Как ваше самочувствие?

Ульяна видела, что на нее сейчас устремлены все взгляды, но сосредоточилась на разговоре.

— Как Захар? Ты видела его? Знаешь, что с ним?

Уля, контролируя рукой горло, аккуратно выдохнула.

— Я его увижу завтра. Вы, главное, не волнуйтесь. С Захаром все будет в порядке. Я обещаю. Что говорит врач?

— Приезжай ко мне завтра, Уленька. После встречи с Захаром. Я буду ждать.

— Хорошо.

Короткий разговор закончился. Ульяна опустила руку с телефоном, оглянулась. Да, так и есть. Все на нее смотрят.

— Голос у Натальи Николаевны бодрый — насколько возможно в данной ситуации. Завтра заеду к ней в больницу — все узнаю более точно. А пока — давайте работать.

***

Вечером у Ульяны уже хватило сил, чтобы не заваливаться в одежде на кровать, а сначала принять ванну и переодеться. И только потом лечь на кровать и уже привычно уставиться в потолок.

Все-таки вчерашний день был самый страшный. Самый тяжелый. А сегодня — уже чуть легче и чуть проще. Юрия Валентиновича завтра обещают перевести из реанимации в палату интенсивной терапии, и можно будет его навестить там. Наталья Николаевна сегодня позвонила, тоже уже проще. И сама Ульяна, после разговора с Антоном Балашовым, набрала ординаторскую и поговорила с врачом Натальи Николаевны. Перспективы, как и надеялись, благополучные.

А еще завтра Ульяна увидит Захара. То, что в СИЗО — дело второе. Это, в каком-то смысле, лучше, чем видеть Захара в камере в зале суда. Вот и пришло время стряхнуть пыль с адвокатского статуса. Кто бы знал — по какому поводу. Ладно, это лирика.

Так. СИЗО. Там можно будет поговорить — это ключевое. Надо о многом расспросить Захара и дать ему инструкции, как себя вести и что говорить. И — да, самое сложное — сказать ему о матери.

А сейчас — сейчас надо освежить в памяти, какие там правила в СИЗО. И Ульяна резко села на кровати.

***

По Захару совершенно не было заметно, что он находится под стражей.

Расслабленная поза, спокойное выражение лица, привычный чуть ироничный прищур глаз. Только цвет лица бледнее обычного. Это все в целом должно было обрадовать, но у Ульяны почему-то заныло сердце. Но им нельзя сейчас ныть — ни ей, ни сердцу.

Во время разговора с Захаром мысли о нытье быстро исчезли.

Он не понимает. Он не слушается. Он отказывается выполнять то, что ему говорит Ульяна. Такое впечатление, что он просто не принимает Ульяну всерьез.

— Ты будешь меня слушаться или нет?! — не выдержав, прошипела Уля.

— Я вообще не понимаю, зачем ты во все это лезешь. Не для тебя это, — он дернул плечом, словно таким образом описывая помещение, в котором они находились — казенное до крайности. — Где Сатана?

— В больнице. Так же, как и твоя мама.

С лица Захара спала вся его напускная невозмутимость. И оно, и до того лишенное привычного румянца, стало совсем бледным.

Не так Ульяна планировала об это сказать, не так.

— Что с ними? — вопрос был быстрый и негромкий.

— Сердце. С обоими все в порядке. Уже в порядке. Юрия Валентиновича завтра переводят из реанимации. К твоей маме я поеду сегодня, сразу после тебя. Что ей передать?

Захар посмотрел на Ульяну.

Долго смотрел. И Ульяна смотрела. Теперь уже не надо думать о том, как ей рассказать о своей подпольной дружбе с Натальей Николаевной. Сейчас это уже не так важно. И, в общем-то, очевидно.

Не молчи. Слышишь, не молчи. У нас время на вес золота!

— Ты знаешь, что ей сказать, — ее пальцев коротко коснулись его. — Ты знаешь.

— Знаю, — Уля ответила, сглотнув комок в горле. — А ты теперь знаешь, что должен меня слушаться. Знаешь ведь?

После паузы Захар коротко кивнул.

***

Женщины комплектации «Липецк» не плачут. Или делают это, когда никого нет рядом. Но другая женщина, комплектации «Север», всегда это поймет.

И найдет слова, чтобы утешить.

***

В ходатайстве об обжаловании меры пресечения отказали.

Впрочем, Ульяну это уже не удивило. Она почти каждый день встречалась с Балашовым-старшим и Ватаевым, просиживая по несколько часов. Так же к ним часто присоединился Артур Балашов. Картина вырисовывалась все более ясная.

Антон Борисович Балашов некоторое время назад действительно обратился к определенным людям по поводу его — уже бывшего — предприятия. Чтобы они помогли ему вернуть бизнес. И было по этому направлению немало сделано. Но потом, усилиями, в первую очередь, Ватаева Балашов-старший отказался от этой идеи. А вот люди, с которым он заключил соглашение — нет. Они посчитали, что теперь и без Антона Балашова смогут отжать агрохолдинг себе. Либо — раздробить и растащить по кусочкам.