Сын миллионера

Выйдя из подъемника, они поднялись по маленькой лестнице на крышу, и здесь Реджинальду пришлось одной рукой придерживать шляпу от сильного ветра, а другой — заслонять глаза от ослепительного блеска заходящего солнца. Перед ним, как на ладони, плыл в золотом тумане громадный город с бесчисленными куполами церквей, гигантскими зданиями и зелеными садами, среди которых тут и там сверкали серебристые воды реки и видневшегося вдали залива.

— О, взгляните, миссис Дове, какое там зарево! Как полыхают те дома! — воскликнул мальчик, указывая на залитые солнцем окна домов, и впрямь пылавшие, как в огне. — Мне давно хотелось увидеть пожар, но мама никогда меня не пускала.

— Это не пожар, а отражение солнца в окнах, — объяснила миссис Дове. — И это гораздо красивее всякого пожара, потому что совсем не опасно и не приносит никому вреда.

Заслышав голоса, Лиззи выбежала им навстречу.

— О, как я рада, мистер Реджинальд, что вы пришли к нам полюбоваться красивым видом! — воскликнула она, приветствуя мальчика.

— Но я пришел совсем не за этим, — сказал Реджинальд, любивший говорить правду. — Сегодня я убежал из дому и заблудился, а твоя мама нашла меня.

— И вы могли так поступить? — заметила девочка, и в ее голосе послышался упрек.

— Да, я сделал это. Надо же было когда-нибудь начать! Мамы не было дома, и мне удалось убежать. Но зато я сегодня многому научился, — прибавил он с гордостью.

— Сначала мистер Реджинальд поужинает у нас, а потом я отвезу его домой, — сказала миссис Дове и оставила детей одних.

— Вот, не хочешь ли печенья? — спросил Реджинальд, подавая девочке мешочек. — Твоя мама говорит, что их не опасно есть и что ты их любишь.

— Благодарю вас! — воскликнула девочка, обрадовавшись, и заглянула в мешочек. — Только что из печи! И изюма так много! Я завтра же отнесу печенье детям в больницу. Вот им будет радость!

В сердце Реджинальда снова зародилось опасение. «Если больные дети съедят это печенье, — подумал он, — они еще больше захворают и я буду в этом виноват».

— Знаешь ли, Лиззи, маленький Ганс ел эти печенья и умер, — предостерег он девочку.

— Ганс умер не от них, а от скарлатины, — ответила простодушно Лиззи. — Не хотите ли осмотреть наш садик и мансарду?

Реджинальд последовал за девочкой, обогнул ряд дымовых труб и очутился перед маленькой мансардой, стены которой были почти совсем скрыты вьющимся виноградом и веселыми цветами в ящиках.

— Ах, как здесь мило! — восторженно воскликнул мальчик. — Вы, наверное, очень счастливы здесь, Лиззи?

— Да, мы очень счастливы. Но пойдемте, я покажу вам нашу комнату, — сказала она и повела мальчика внутрь.

Окна комнаты украшали аккуратные белые занавески, а пол был устлан хоть и потертым, но чистым ковром.

— У вас здесь точно на пароходе, когда он плывет по морю! — воскликнул Реджинальд, выглянув в окно и увидев залив, воды которого как будто перемигивались с последними лучами заходящего солнца. — Мне тоже хотелось бы иметь такой дом! — добавил он, соединяя понятие о счастье с вещами, которых ему недоставало.

— Но ведь у вас есть прекрасный дом! Я бы гордилась им.

— А я привык жить там и совсем не горжусь своим домом. Я хочу иметь что-нибудь другое!

— У вас так много денег, что вы можете купить себе все, что захотите, — заметила девочка.

— О, да! Деньги очень нужны, когда хочешь проехать в омнибусе или купить себе орехов. Но я не люблю их.

— Вы совсем не знаете, сколько добра можно сделать с помощью денег! Если бы у меня были деньги, я отдала бы их больным детям. Многие из них совсем калеки, у них нет ни отца, ни матери. Они не знают, куда деваться, когда их выпишут из больницы…

Удивленный этими словами, Реджинальд слез со стула, подошел к Лиззи и попросил рассказать все, что она знает о детях, которых навещает в больнице.

Девочка охотно выполнила это желание, и ее рассказ глубоко взволновал маленького джентльмена.

— Я не знал, что бывают такие дети! — удивился он. — Разве они всегда принимают лекарство, когда их мама… нет, я хотел сказать, когда их доктор желает этого?

— Да!

— Можно мне пойти с тобой к ним в больницу?

— Конечно, если только ваша мама позволит.

— Ну, тогда мне придется опять убежать из дома! Мама не позволяет мне ходить даже в школу, где учатся здоровые мальчики, потому что боится, что я заражусь какой-нибудь болезнью. А в больницу и подавно не пустит!

— Нет, нет, вы не должны убегать от мамы! — остановила его Лиззи. — Попросите, чтобы она отпустила вас. Объясните ей, что я хожу только в такие палаты, где лежат незаразные больные.

— Как же ты делаешь этим детям подарки, если у тебя нет денег?

— Да, денег у меня нет, но хозяева домов, у которых мама работает, иногда отдают мне старых кукол и другие сломанные игрушки. Мы с дядей чиним их, а потом я дарю их больным детям.

— А у меня полный шкаф игрушек, которые мне надоели, — заметил Реджинальд и вдруг просиял радостной улыбкой: — Я подарю их твоим больным! А потом попрошу маму купить им еще целый игрушечный магазин!

— Можете взглянуть на моих кукол, — сказала Лиззи.

Реджинальд скользнул глазами по целому ряду починенных игрушек.