Сын миллионера

— Да, — откровенно ответил Реджинальд, не расслышав последних слов, — я забыл свой кошелек в другом костюме и не могу попасть домой без денег.

— А у вас много денег? Найдется ли пятьдесят центов?

— О, гораздо больше! У меня есть даже золотые деньги.

— Значит, у вас дома золото льется рекой?

— Да, ведь я сын миллионера, — в голосе Реджинальда звучало простодушие, как будто речь шла о самых ничтожных пустяках.

Ответом ему был громкий взрыв хохота.

— А где же ваш экипаж, запряженный четверкой лошадей? — спросил старший из мальчишек, когда смех товарищей несколько стих.

— Видите ли, мама уехала на похороны тети и позволила мне кататься только в моем кабриолете[7]. Но я не хотел ехать в нем и поехал в омнибусе.

Новый взрыв хохота заглушил его слова.

Этот грубый смех очень обидел Реджинальда. Он отвернулся от мальчишек и пошел дальше. «Что я им сделал? Почему они так невежливы со мной?» — думал он.

— Эй! Хочешь, я отвезу тебя домой в моей коляске? Она стоит там за углом: желтая с зеленой полосой, в упряжи пара шикарных лошадей. Ведь я тоже миллионе-е-е-ер! — закричал ему вслед один из мальчишек, подразумевая под коляской телегу, в которую собирали уличный мусор.

Продолжая идти дальше, Реджинальд вдруг вспомнил, что однажды, когда он ехал с матерью и кузеном в собственном экипаже, у них сломалась рессора. Тогда кузен усадил их в проезжавшую мимо наемную коляску, в которой они и доехали до дому. Заметив на улице такую же коляску, Реджинальд громко окликнул кучера. В экипаже сидел элегантно одетый мальчик рядом с жирным пуделем.

— Что вам угодно? — спросил маленький джентльмен Реджинальда.

— Я хочу поехать домой, — вежливо ответил Реджинальд.

— Поезжайте дальше, Джон, — приказал маленький джентльмен кучеру.

— Я не знал, что это его собственный экипаж, — пожал плечами Реджинальд. — И все-таки я отвез бы его домой, если бы у него, как у меня сейчас, не было денег.

— Если вы хотите ехать домой, сэр, так возьмите наемный экипаж, — посоветовал ему какой-то добрый рабочий, оказавшийся свидетелем этой сцены. — Вон там на углу стоит один.

Реджинальд подбежал к коляске и вскочил в нее, но предусмотрительный возница потребовал плату вперед.

— У меня нет денег, я забыл… — начал мальчик.

— Ступай вон, живо! — сурово заявил возница.

— Кузен Чарли заплатит вам дома!

— Слезай, говорят тебе! — и возница замахнулся на мальчика кнутом.

Реджинальд, не видевший никогда такого грубого обращения, растерялся и тотчас соскочил с подножки коляски, а возница хлестнул лошадь и поехал догонять другого седока.

— Какой грубиян! — пробормотал Реджинальд, падая духом. — Отчего мне никто не верит? Ведь я сказал, что заплачу дома!

В это время на церковной башне поблизости часы пробили четыре, и Реджинальд вспомнил, что, отправившись на поиски счастья, пожертвовал завтраком. Запах свежеиспеченного хлеба пробудил в нем голод, и он смело вошел в булочную, находившуюся в нескольких шагах от него.

— Я очень голоден, — обратился он к стоявшей за прилавком тучной добродушной немке, — но у меня нет денег…

— У вас нет денег? А еще такой щеголь! — засмеялась булочница.

— Я забыл деньги дома, в другом костюме, но никто не верит мне, — грустно пояснил Реджинальд.

— Я вам верю. Еще ни один мальчик не уходил от меня голодным, — сказала булочница, подняла крышку большой корзины и подала Реджинальду свежее печенье с изюмом. — Я люблю мальчиков. У меня тоже был маленький мальчик, но он умер.

Голубые глазки Реджинальда затуманились грустью.

— Мне вас очень жаль!.. — ответил он с участием, набивая себе полный рот печеньем. — А знаете, это печенье гораздо вкуснее наших пирожных!

— Я вижу, у вас доброе сердце, — заметила булочница, любуясь красивым мальчиком, выразившим ей сочувствие, — и покажу вам портрет своего сына, — продолжала она, уводя Реджинальда за руку в заднюю комнату. — Вот, это мой Ганс, — указала она пальцем на большой портрет толстощекого белокурого мальчугана, висевший над камином. — Я его очень любила, и всякий раз, как вижу маленького мальчика, не могу удержаться от слез.

И бедная женщина поднесла белый передник к лицу, чтобы утереть навернувшиеся на глаза слезы.

— Значит, все мамы любят своих мальчиков? — спросил Реджинальд, глубоко тронутый горем доброй булочницы и только теперь сознавая, как беспредельно любит его мать.

— Да, и он меня тоже любил, — ответила сквозь слезы булочница. — А вот тут, посмотрите, он лежит в гробу, — сказала она, подводя мальчика к большой фотографии в рамке, висевшей на другой стене.

Изображение покрытого цветами гроба с расставленными вокруг него зажженными свечами поразило Реджинальда.

— Разве покойников всегда кладут в такой ящик? — спросил он с изумлением. — Я никогда не видел похорон и не знал, что делают так…

— Встаньте на этот стул, и вы увидите лицо Ганса, — говорила расчувствовавшаяся булочница, поднимая мальчика на стул, с которого он мог рассмотреть лицо маленького покойника. — А это я, — продолжала она, указывая на сидевшую у гроба женщину в глубоком трауре, — я тогда очень много плакала.