Сын Рассвета

Теперь же он, раздраженный Роберт Лайтвуд и два вампира на таком же корабле рассекали темные воды реки Делавэр, спускаясь из порта Кэмден. Лили продолжала жаловаться на то, что они буквально достигли Филадельфии, пока судно не приблизилось к высокому грузовому кораблю. На его сером боку темно-синими буквами было выгравировано «Торговое судно «Рассвет»». Они выждали какое-то время, после чего Роберт бросил якорь.

Брат Захария, Рафаэль, Лили и Роберт Лайтвуд, пробравшись на судно, спустились в пустую каюту. Подобное путешествие, сколь бы коротким и скрытным ни было, создавало впечатление того, что среди команды на борту не оказалось ни одного примитивного. И, прячась и считая голоса контрабандистов, они осознали: людей оказалось больше положенного.

— О нет, Брат Хоп-в-мешок-ария, — прошептала Лили. — Боюсь, нам придется с ними сражаться.

И этот факт ее явно взбодрил. Она подмигнула и стянула с желтых прядей волос перьевую повязку.

— Это аутентичная штучка из двадцатых, так что не хочется ее повредить, — пояснила она, кивнув на Рафаэля. — И она со мной дольше, чем он. Рафаэль из пятидесятых. Дети джаза и нахальные подростки завоевывают мир.

Рафаэль закатил глаза.

— Воздержись от прозвищ. Они все хуже и хуже.

Лили лишь рассмеялась.

— Обойдешься. Однажды Захария — уже никогда не Возврахария.

И Рафаэль, и Роберт Лайтвуд выглядели одинаково возмущенно, но сам Захария против прозвищ ничего не имел.

Ему не так уж и часто доводилось слышать смех.

Его больше беспокоил ребенок.

«Нельзя допустить, чтобы Джонатан испугался или пострадал», — проговорил он.

Роберт кивнул, вампиры выглядели абсолютно непричастно, а из-за двери вдруг раздался мальчишечий голос:

— Я ничего не боюсь.

«Джонатан Вейланд», — предположил Захария.

— Тогда почему спрашиваешь про Лайтвудов? — поинтересовалась какая-то женщина. Ее голос звучал раздраженно. — Они тебя забирают. И не станут относиться к тебе плохо.

— Мне просто было интересно, — отозвался Джонатан.

Он явственно прилагал все усилия к тому, чтобы казаться беззаботным и безразличным, и у него это неплохо выходило. По крайней мере, его слова звучали достаточно развязно.

Большинство людей, подумал Брат Захария, он мог бы убедить.

— У Роберта Лайтвуда есть связи в Конклаве, — заметила женщина. — Он надежный человек. Уверена, он готов стать тебе отцом.

— У меня был отец, — прозвучал ледяной, будто ночной ветер, голос Джонатана.

Женщина молчала. Роберт Лайтвуд в противоположном углу каюты низко опустил голову.

— Но вот мать, — теперь он казался напряженным. — Какая она, Мариза Лайтвуд?

— Мариза? Я едва с ней знакома, — отозвалась женщина. — У нее трое детей. А четверо — это уже перебор.

— Я не ребенок. И не побеспокою ее, — Джонатан замолчал на мгновение. — Здесь так много оборотней.

— Фу. Выросшие в Идрисе детишки отвратительны, — пробормотала женщина. — Оборотни — неоспоримый факт жизни, как бы ты ни сожалел. Мир населяют разные создания. Иди спать, Джонатан.

Закрылась еще одна кабинная дверь, а следом защелкнулся замок.

— Итак, — заговорил Роберт Лайтвуд. — Вампиры, на вас правый борт. На нас с Братом Захарией левый. Любыми возможными методами сдерживайте оборотней и вычислите местоположение инь-феня.

Они вернулись на палубу. Ночь была тяжелой; ветер так и норовил сорвать с головы Захарии капюшон, а палуба словно двигалась под ногами. Захария не мог разомкнуть губ, дабы попробовать на вкус соленый воздух. На горизонте блестел Нью-Йорк, сияя, словно огни Теневого Рынка в темноте.

Они не могли допустить, чтобы инь-фень попал в город.

На палубе находилось несколько оборотней. Один пребывал в животной форме — Захария отчетливо различал серебристый оттенок его меха. Шерсть второго теряла цвет у кончиков лап. Захария задавался вопросом: знают ли они, что умирают? Слишком уж живы были воспоминания о том, как инь-фень убивал его.

Иногда жить без эмоций было потрясающе. Иногда человеческая жизнь причиняла слишком много боли, а сейчас Захария не мог позволить себе размениваться на жалость.

Брат Захария ударил одного из оборотней по голове своей тростью, а когда обернулся, Роберт Лайтвуд уже заканчивал разбираться со вторым. Замерев, они прислушивались к завыванию ветра и шуму морских волн, дожидаясь, когда с нижних палуб явятся остальные. А затем до Захарии донеслись звуки с другого конца корабля.

«Оставайся на месте», — сказал он Роберту. — «Я пойду к вампирам».

Пришлось пробиваться. Оборотней было больше, чем он рассчитывал. Над их головами можно было заметить Лили и Рафаэля, мелькающих, словно тени, блестя зубами в лунном свете.

Зубы оборотней были видны еще лучше. Захария сбросил одного из них за борт судна, второго ударил в челюсть, уклоняясь от когтей, едва не сбивших его с ног. Их было слишком много.

В смутном удивлении промелькнула мысль о том, что таким мог быть его конец.