Сын Слэппи

Мне стало стыдно от того, что я лгал ей.

Лгал, что останусь дома и пропущу выступление. Не мог я его пропустить.

Я не мог подвести детей. Не мог подвести миссис Лоусон и работников ЦМ. Я должен быть там. Я должен быть там, помочь ребятам с их выступлением. И провести свой комедийный номер со Слэппи.

Да, я собирался выскользнуть из дома тайком.

Я обдумывал это с того самого момента, как попал под домашний арест. Я планировал выскользнуть из дома и побежать в ЦМ.

А из-за Слэппи я не беспокоился. Не беспокоился, что болванчик проникнет в мой разум и сделает меня злым.

Я наконец сообразил, как его победить. Как не позволить ему превращать меня в болванчика.

Это было до смешного просто.

Все, что надо было сделать — это прекратить его чириканье. Он загипнотизировал меня с этим чириканьем так, что имел возможность брать мой мозг под контроль. Чириканье было сигналом, превращавшим меня в его раба, в его сына.

А откуда исходило это чириканье? Я долго ломал над этим голову. Но, наконец, сообразил, что чириканье исходило из моего игрового планшета. Да-да, игрового планшета, который я всюду носил с собой.

«Чирикнутые курицы». Та самая игра, в которую я постоянно играл. И оттуда-то и исходило чириканье-сигнал.

Так ли уж трудно убрать планшет в ящик комода?

Нет проблем.

И теперь болванчик не имел надо мною власти. Он не мог сигналить мне. А раз он не мог подать мне сигнал, то был бессилен меня контролировать.

Один балл в пользу Джексона!

Я схватил Слэппи и вытащил его из шкафа. Глаза его были стеклянные, безжизненные. Он безвольно болтался у меня в руках.

— Ты надо мной не властен, — сказал я. — Ты не можешь сигналить мне. Ты мне ничегошеньки не сделаешь.

Я закинул его на плечо, вздохнул поглубже… и начал пробираться к выходу.

33

Я бежал всю дорогу до ЦМ и пробрался со служебного входа. Я вошел за кулисы зрительного зала. Свалив Слэппи у стены, я выглянул из-за занавеса.

Ого. В зале яблоку негде было упасть. Прорва народу. С ума сойти!

Выступление уже началось. Играл джазовый оркестр, а высокий белобрысый мальчишка приплясывал, выводя дикие рулады на саксофоне. Золотой раструб сиял в свете прожекторов. Публика начала дружно хлопать в такт.

Миссис Лоусон улыбнулась мне с противоположной стороны сцены. Она собрала всех моих маленьких подопечных, чтобы подготовить их к выступлению. Лягушонок держал обеими руками клетку с канарейками.

Наш номер была о детишках, которые понятия не имеют, как ухаживать за канарейками. Я писал сценку вместе с ребятами и находил ее очень забавной.

Подойдя к детям, я показал им два больших пальца.

— Вы, ребята, будете великолепны, — сказал я. — Идите и сразите всех наповал.

Джазовый ансамбль закончил играть под гром аплодисментов. Я давал «пять» всем ребятишкам, когда они маршировали на сцену.

Чувствовал я себя превосходно. Понятное дело, за побег мне дома влетит по первое число. Но я должен был находиться здесь, чтобы помочь моим друзьям.

Я снова чувствовал себя самим собой. Так здорово было знать, что Слэппи не загубит вечер…

Занавес поднялся. Сценка началась. Я наблюдал из-за кулис. Все проделали восхитительную работу. Публика хохотала до слез.

Лягушонок чуть не уронил клетку с канарейками. Это была ошибка, но публика засмеялась еще сильней.

Сердце мое колотилось. Я беззвучно проговаривал каждое слово вместе с детьми. Я нервничал больше, чем они. Но номер явно пользовался огромным успехом.

Когда он подошел к концу, все в зале вскочили, аплодируя и гикая. От волнения я почти совсем забыл, что сейчас мой черед идти на сцену и выступать со Слэппи.

Я поспешил вглубь сцены и подобрал болванчика. Тот безвольно обмяк на моих руках. Стеклянные глаза смотрели в пол.

— Звиняй, Слэппи, — пробормотал я. — Обойдешься нынче без своих штучек. На этот раз я у руля.

У меня была уйма времени сочинять шутки, пока я пребывал под домашним арестом. И на то, чтобы учиться «перемещать» голос. Конечно, я немного нервничал. Но мне не терпелось выйти на сцену и рассмешить зрителей.

Когда я сел на высокий деревянный стул посреди сцены, в зале воцарилась тишина. Я пристроил болванчика на колено. Засунув руку ему в спину, я нашел управление глазами и ртом.

— Всем привет, — сказал я. — Я хочу познакомить вас с моим другом Слэппи.

Затем я сменил голос на высокий голосок Слэппи.

— Вынь руку у меня из спины, — заставил я сказать его. — Она холодная!

— Но мне надо управлять твоей головой, — возразил я.

Я заставил Слэппи широко раскрыть глаза.

— Вот как? Тогда кто управляет твоей?

Это вызвало громкий смех. Меня немножечко отпустило. Представление шло хорошо.

— Моей головой никто не управляет, — сказал я. — Моя голова не из дерева сделана!

— Не из дерева? — вскричал я за Слэппи. — Тогда откуда у тебя термиты? Или это такая крупная перхоть?

— Перестань, Слэппи, — сказал я. — Зачем так грубо?

— Затем, что кое-кто вкладывает слова мне в рот!

Это снова вызвало смех. Я видел, что всем нравилось мое представление. Стоявшие возле кулис дети тоже смеялись.

— Джексон, ты знаешь разницу между сэндвичем с индейкой и вонючей мусорной кучей?

— Нет, Слэппи, не знаю, — сказал я.