Сын цирка

Доктору Дарувалле удалось решить эту проблему с помощью индийской медицинской школы в Бомбее; он договорился с тамошней лабораторией, чтобы в ней проводили исследования по его теме и делали слайды. Лаборатория выдавала Фарруху готовые фотографии хромосом; их легко было брать с собой обратно в Торонто. Однако исследование крови карликов застопорилось. Через близкого друга и коллегу по работе – тоже хирурга-ортопеда в детском госпитале в Торонто – Фаррух познакомился с одним университетским генетиком. Увы, даже этот контакт оказался бесплодным, поскольку специалист-генетик утверждал, что для такого типа уродства нет конкретного генетического маркера.

Генетик в Университете Торонто был весьма категоричен: как это доктор Дарувалла хочет найти генетический маркер для этого аутосомно-доминантного признака – как будто ахондроплазия передается через конкретный аутосомно-доминантный ген. Нет и нет – этот тип карликовости возникает исключительно в результате спонтанной мутации. А в этом случае нормальные (с нормальными генами) родители детей-карликов, по существу, не рискуют, что их следующий ребенок будет карликом; нормальные (с нормальными генами) братья и сестры ахондропластического карлика также не подвержены риску – совсем не обязательно, что у них будут рождаться карлики. С другой стороны, сами карлики, вполне вероятно, могут передать этот признак своим детям – половина из них будут карликами. А что касается генетического маркера для этой доминантной характеристики, то его найти невозможно.

Доктор Дарувалла не был уверен, что знает достаточно о генетике, чтобы спорить со специалистом в этой области; доктор просто продолжал собирать образцы крови карликов и возвращаться в Торонто с фотографиями хромосом. Генетик Университета Торонто его обескуражил, однако вел себя вполне дружелюбно, если не сочувственно. Он был также другом хирурга-ортопеда, того самого коллеги Фарруха по детскому госпиталю. Друг Фарруха и генетик, называвшие этот госпиталь «Больные малышки», были геями.

Доктор Гордон Макфарлейн, того же возраста, что и доктор Дарувалла, начал работать на ортопедическом отделении детского госпиталя в том же году, что и Фаррух; их кабинеты были по соседству. Так как Фаррух ненавидел водить машину, он часто ездил на работу и обратно вместе с Макфарлейном; они оба жили в Форест-Хилле. На раннем этапе их отношений бывали комические случаи, когда Джулия и Фаррух пытались заинтересовать Мака различными одинокими или разведенными женщинами. В конце концов вопрос о сексуальной ориентации Макфарлейна прояснился – после чего Мак немедленно привел к ним на ужин своего друга.

Генетик доктор Дункан Фрейзер, тоже гей, был известен своими исследованиями так называемых (и ненайденных) гей-хромосом; за это над Фрейзером частенько посмеивались. Биологические исследования гомосексуализма, как правило, раздражают всех. Дебаты по поводу того, является ли гомосексуализм врожденным или приобретенным свойством, всегда разгораются в связи с политикой. Консерваторы отвергают научные предположения, что сексуальная ориентация – это явление биологическое; либералы скорбят, как бы медицина не наломала дров в идентификации генетического маркера для гомосексуализма – если таковой обнаружится. Но исследования доктора Фрейзера привели его к довольно осторожному и разумному выводу. Среди человеческих особей есть только две «естественные» сексуальные ориентации – одна для большинства, другая для меньшинства. Ничего из того, что он узнал о гомосексуальности, из того, что он лично испытал или когда-либо почувствовал, не могло убедить доктора Фрейзера, что гомосексуальность и гетеросексуальность – это всего лишь вопрос добровольного выбора. Сексуальная ориентация отнюдь не являлась «стилем жизни».

– Мы рождаемся с тем, чего мы хотим, – что бы это ни было, – любил говорить Фрейзер.

Фаррух находил эту тему очень интересной. Однако если поиск гена гомосексуальности столь будоражил доктора Фрейзера, то доктора Даруваллу, наоборот, огорчало, что этот генетик советовал отказаться от надежды найти генетический маркер карликовости. Иногда доктор Дарувалла чувствовал свою вину, когда допускал мысль, что у Фрейзера просто нет личного интереса к карликам, в то время как геи занимали все внимание этого генетика. Тем не менее дружба Фарруха с Макфарлейном была крепкой; вскоре Фаррух уже признавался своему другу-гею, что он никогда не любил этого слова «гей»[88], которое нынче в ходу для обозначения гомосексуалиста. К удивлению Фарруха, Мак с этим согласился; он сказал, что хотел бы, чтобы столь важное для него понятие гомосексуальности обозначалось собственным словом, не имеющим дополнительных значений.

– Гей – довольно легкомысленное слово, – сказал Макфарлейн.