Сын Валленрода

Посадка производилась под недремлющим оком жандармов. Станислав надеялся увидеть еще раз Люсю, но охрана эшелона не пропускала никого в расположение станции. Последний раз он виделся с ней в привокзальном ресторане. Она молча сжимала ему руку, а он курил сигарету за сигаретой. Безумно хотелось напиться до бесчувствия. Люся умоляла его с нескрываемым страхом: «Станислав, ты забудешь адрес, не пей, ты забудешь адрес!» Она назвала адрес, как только они встретились: «Славута, Одесская, дом три, Андрей Воронюк». И сообщила пароль. По ее настоянию, он несколько раз его повторил. На поверхности столика Люся нарисовала пальцем приблизительный план, чтобы он легче нашел улицу. Это была самая окраина города и попасть туда не так трудно. «Только бы тебе повезло, — твердила Люся. — Будь осторожен. Я боюсь за тебя». Когда они вышли из ресторана, она повисла у него на шее и не могла оторваться. Она знала, что, если даже он вернется в Шепетовку, они уже не смогут встречаться. Вернется ли? Станислав посмотрел на толпившихся перед поездом солдат. Разве можно убежать из такой крепости на колесах? «Альтенберг!» Станислав оглянулся. В вагоне за его спиной стоял Ухмер. Нижняя челюсть у него тряслась словно его лихорадило. Еще мгновение — и он расплачется. «Мы должны держаться вместе. Мы обязаны преодолеть это испытание, Станислав, ты меня слышишь?» Когда же он успел воспылать к нему такой симпатией? Видимо, страх перед передовой пробудил в нем потребность в сердечной дружбе. «Ты прав, Ухмер, мы обязаны». В вагоны грузилось еще какое-то подразделение из местного гарнизона. Их тоже там неплохо прочесали. Скрипит снег под солдатскими сапогами, слышится учащенное дыхание, изо рта вырываются клубы пара, и с грохотом летит в вагон боевое снаряжение. «Зиг хайль! Зиг хайль», — скандируют где-то рядом. Чуть поодаль кто-то наигрывал на гармонике. «Тебе так везет, моя дорогуша…» — вторили мелодии мужские голоса.

Наконец паровоз дал гудок и колеса монотонно застучали по рельсам. Дорога навстречу смерти началась. Но смерть бывает порой нетерпелива. Посреди ночи с неба посыпались бомбы. Они взрывались с грохотом рядом с мчащимся эшелоном. Крышу вагона, в котором ехал Станислав, прошила пулеметная очередь. Посыпались щепки, раздались стоны раненых. Поезд резко затормозил, и Станислава отбросило к стенке. Кто-то отодвинул дверь, солдаты, торопясь, вываливались в поле. Станислав вскочил и одним прыжком вылетел наружу, опустившись в мягкий снежный сугроб. Вверху, в темном небе, слышался рокот невидимых самолетов. Кто успел, тот заполз за колеса вагонов.

Станислав выбрался из сугроба и, не обращая внимания на взрывы, от которых взлетали фонтаны снега, побежал в открытое поле. Канонада на мгновение стихла. Бомбардировщики, сделав очередной круг, начали новую атаку. Как можно быстрей оторваться от поезда! Подальше от поезда! Проклятый снег мешает бежать! Ноги вязнут в нем, как в болоте. Опять началось… Остервенело бьют в небо зенитные пулеметы. Искрящиеся снаряды словно нити коралловых бус уносятся во тьму ночного неба. Ответ не заставляет себя ждать: воют пикируя самолеты, трещат бортовые пулеметы и темноту разрывают ослепительные вспышки бомб. Одна, две, три, четыре… Станислав упал плашмя на землю, рот полон снега, в глазах полыхает пламя. Вот до чего вымотался. Все вокруг стало оранжевым… собственные ладони, небо, снег. Он посмотрел вверх. Нет, это не от усталости. В небе горели три солнца. Три раскаленных солнца повисли над отстреливающимся поездом. Подвешенные на парашютах осветительные ракеты потихоньку несет ветер. Яркий свет залил снежное поле. Длинные тени мечутся в поисках укрытия.

Самолеты в третий раз заходят на атаку. Станислав закрыл глаза, прощаясь с жизнью. Еще одна лавина пронеслась над ним как огненная метель. Блуждающие вдали фигурки исчезли из поля зрения. Гул моторов отдалился, стихла стрельба из зенитных пулеметов. Ракеты медленно приближались к земле. Со стороны поезда донеслись слова команды. Собирают убитых и раненых. Скорее зарыться в снег! Пока не погаснут эти лампы в небе, ему нельзя двигаться с места. Кроме команд, слышны также призывные крики. Станислав мог бы поклясться, что слышит голос Ухмера: «Альтенберг! Альтенберг!» Он, собственно, и сам уже не знал, показалось ли это ему, или он просто хочет услышать его голос. Возможно, хотелось верить, что этот парень остался жив.

Наконец, «апельсины» в небе погасли. Темная, беззвездная ночь накрыла все вокруг. Станислав осторожно выполз из-под снега. Надо быть начеку. Солдаты из поисковой команды передвигались по полю с фонариками. Лучше пока не вставать, а ползти. У него от холода окоченели руки. Он растер их снегом до боли. Свои рукавицы он оставил в вагоне. А надо было держать в кармане. Станислав заполз за какой-то пригорок. Отсюда его уже не видно. Рано или поздно они закончат поиски. Если рельсы целы, эшелон сразу двинется дальше.