Сын вечности

Она права. Его допустили к миссиям, хотя мне очень не хочется подвергать его и Пруденцию опасности. Ему позволили снять откровения Чароходов для запуска его кампании. Этот голод невозможно утолить. Видео со схваткой в поезде набрало в миллион раз больше просмотров, чем другие, но он все равно расстроился, потому что оно не стало вирусным. Я скучаю по тем простым временам, когда мы просто придумывали название для его канала. Папа стал его первым подписчиком. Ма заложила фамильные украшения, чтобы купить ему первую камеру. Может быть, самомнение Брайтона – наша вина?

Я собираюсь пойти за ним, когда слышу возню за дверью. Сердце начинает биться чаще. Не мог же Эдуардо напасть на Айрис и Марибель?

– Хочешь, чтобы я осталась? – спрашивает Пруденция, глядя, как Брайтон заворачивает за угол.

– Да, но нет. Иди.

Она кивает на дверь.

– Удачи.

– И тебе.

Я вхожу. Марибель нависает над Эдуардо, который ощупывает разбитую губу.

– Что вы делаете? – спрашиваю я.

– А теперь рассказывай, как найти Джун. – Она не обращает на меня внимания.

– И как Луна напитала небожителя кровью твари, – добавляет Айрис.

– И как ты пережил Блэкаут. – Голос у меня дрожит.

– Может, вам так не кажется, потому что вы сделали меня мальчиком для битья, но у нас с вами не переговоры. И я, кстати, уже выиграл.

– Да? И что же ты выиграл? – интересуется Марибель.

Эдуардо оглядывает кладовку.

– Хотелось бы кровать и свечи с запахом сандала, чтобы избавиться от вони мокрых тряпок. Но вообще меня устроит защита от Чародеев.

– Ты шутишь? – спрашивает Айрис.

– Можно свечи с запахом ванили, если других нет.

– Ты можешь превратиться в кого угодно. – Айрис складывает руки на груди. – Уехать. Тебя никогда не найдут.

– Прошлому призраку-оборотню не удалось сбежать далеко. – Эдуардо замирает как статуя. – Его пытали так долго, что он умер, зависнув между формами. Опознать его было невозможно. Стэнтон любезно показал мне фотографии в ночь моей инициации. Дружеское предупреждение. – Он смотрит на нас. – Единственный способ спастись от Луны и Чародеев – остаться в этом убежище. Где бы оно ни было.

– Расскажи все, что знаешь, или мы тебя прогоним! – выпаливает Марибель прямо ему в лицо.

– Это звучало бы страшнее, не будь у меня в рукаве козыря. Вы никогда меня не отпустите.

Кривая усмешка Эдуардо напоминает мне, как уверенно держится его отец, произнося свои речи.

– В мире нет более расчетливого человека, чем Луна. Она научила меня играть по-крупному.

– Гарантирую, ты не такой умный, как воображаешь, – заверяет его Марибель.

– Может быть. Но ума заманить тебя на арену мне хватило, – говорит Эдуардо.

Она не отвечает.

Серый свет заливает лицо Эдуардо, и он съеживается, становясь миниатюрной белой девушкой в одежде послушницы. Он играет с локоном светлых волос и смотрит на Марибель ясными голубыми глазами.

– Знаешь, что значит мое имя? – говорит он высоким голоском.

– Ни фига не понимаю, – признаюсь я.

– Она… он – это Хоуп, послушница в марине, которая рассказала мне, где найти Джун и Кровавых чародеев.

– Я знал, что ты на нее охотишься. Посмотрел интервью на ютьюбе. Как по мне, ты получила, что хотела. – Эдуардо снова становится собой. – Если ты злишься из-за того, что поддалась на манипуляцию, то вперед, отпускай меня. Я в любом случае в выигрыше, если только Луну не сдам.

Поверить не могу, что нас загнал в угол парень, которого мы держим буквально в цепях. Сразу видно сына продажного политика.

– Мы действительно тебя не отпустим, в этом ты прав, – говорит Марибель. – Если ты не расскажешь нам, как выжил, или кто такая Джун, или чего хочет Луна, то мне придется выбить из тебя эти ответы.

Она сжимает кулак. Я бросаюсь вперед и перехватываю ее руку. Я не знаю, до чего она готова дойти в желании отомстить за родителей. Смерть моего отца вызвала всего один вопрос: смог бы он прожить чуть дольше, если бы не участвовал в клинических испытаниях? Может, Марибель и неплохая, но она явно готова на все, чтобы получить ответы на свои вопросы. Я должен верить, что одна из моих наставниц лучше, чем хочет казаться.

Марибель вырывает у меня руку.

– Ты хотя бы понимаешь, что ты делаешь? Думаешь, провел тут две недели и можешь указывать, как нам быть?

– Я знаю, что вами должно двигать, – отвечаю я. – Мы не можем избивать людей, чтобы получить ответы. Иначе опустимся до их уровня.

– Я хочу восстановить справедливость, а ради этого я вольна делать с пленниками то, что захочу.

– Можешь попробовать, – замечает Эдуардо.

Марибель, кажется, готова отбросить меня в другой конец кладовки и обрушиться на Эдуардо. И я не могу ее винить, с учетом того, что он говорит.

– Эмиль, было бы круто, будь мир черно-белый, но на войне приходится делать вещи, о которых невозможно помыслить. Да, мы знаем, что такое сострадание, но иногда надо проявить жестокость, чтобы выжить. Чтобы рискнуть и победить.

– Это не ко мне, – отвечаю я. – Я готов быть солдатом, но не убийцей.

Эдуардо смотрит на меня и выпрямляет спину.

– Марибель, иди прогуляйся, – распоряжается Айрис.