Сын ведьмы

Он и послушал. А что спорить, если только она знала, куда идти? Малфрида же вдруг стала говорить, что Кощея в его царстве победить сложно, но вот если бы он вышел за Кромку… Однако не выйдет, потому что тут ему удобно и тут сокровища, какие его удерживают.

Они взобрались в проход, куда исчез кромешник, шли за своей проводницей чародейкой. И самое странное, что они уже свыклись и с этими странными звуками из мрака, и с мечущимися, но отступающими от света факелов тенями. Сава шел последним и часто отставал. Добрыню это злило. Им надо держаться вместе, а священник чего-то мешкает. Неужто не опасается, что эти маячившие в темноте призраки нападут? Добрыня недовольно ворчал.

Новая расселина в скале – и они вступили в следующую пещеру. Чем-то она казалась похожей на предыдущую, только кверху расширялась, свисая острыми наростами со сводов, откуда медленно капала вода. А еще, в отличие от иных подземных пространств, здесь было куда холоднее. Пар шел изо рта, хотелось передернуть плечами – так пробирал пронизывающий холод. На камнях серебрился иней, потом стали попадаться глыбы льда, выступающие из каменных стен. Свет факела отражался в них, и казалось, что и из-за ледяной поверхности кто-то смотрит на невесть как проникших сюда чужаков.

Сава опять задержался, стоял, осветив факелом ледяные изломы глыбы, и вдруг ахнул. За отражавшей свет ледяной поверхностью виднелись растопыренные человеческие пальцы, прижатые изнутри! Словно кто-то прижал к ледяной глыбе пятерню, да так и застыл.

А ведь и впрямь, присмотревшись, можно было разгдядеть тень человека. Огромный кусок льда, мутный, стылый, не давал увидеть точно, но казалось, что кто-то пытался выбраться, рвался, но так и застыл.

– Здесь еще один, – негромко произнес Даа, поднося факел к ледяному выступу неподалеку от первого.

И отшатнулся: на него словно падал кто-то из глыбы – открытый в немом крике темный рот, запрокинутая голова, занесенная как для удара рука. Силуэт казался нечетким из-за наслоений льда, но глаза были открыты. Темное одеяние распахнуто на груди, ран не видно, зато что-то светящееся блеснуло на мускулистой груди.

– Неужто варяг? – подивился Добрыня, рассмотрев на теле пленника льда оберег, поразительно похожий на молот Тора, какой носили выходцы с севера. – А ведь люди-олени сказывали, что Кощей доволен, когда к нему в плен заманивали сильных светловолосых мужчин с проплывавших кораблей. Неужели для развлечения? Силушку свою хочет испробовать на них Темный? Скучно ему, видать, тут, в подземелье, а эти воины севера – витязи не из последних. Но чтобы потом вот так?..

– Да, это пленники, – спокойно согласилась чародейка. – Вон гляди, сколько еще.

Она могла рассмотреть их и без света факелов. Подходила то к одной ледяной глыбе, то к другой. В основном тут были мужчины, но один раз и девушка попалась, совсем молодая. Да красивая такая, с длинными рыжими косами, с темными бровями вразлет. Разглядеть что-то четко было трудно из-за толстого льда. Чем же такая краса не угодила Бессмертному? И откуда она? Вон на одеянии вытканы какие-то узоры, но не определишь точно. Рассмотрела чародейка еще одного пленника: он застыл, пригнувшись, как будто хотел укрыться за круглым щитом с металлическим умбоном91 в центре. И как он щит сюда затащил, как с ним до самой пещеры дошел?

Малфрида проводила рукой по ледяной поверхности – и та таяла: теперь в ведьме бродили теплые силы чародейства, от нее веяло жаром, и лед истекал влагой под ее ладонью. Пока рука не начинала замерзать – все же ледяное колдовство Кощея было слишком сильным.

– Чем-то они глянулись хозяину Кромки, если не сразу уничтожил, а оставил на потом.

– Так они живы? – изумился Сава.

– Пока в ледяном хранилище – нет!

Ведьма хотела еще что-то добавить, когда услышала в стороне громкий гневный крик Добрыни.

Он прошел дальше своих спутников, вглядывался в силуэты за толщей льда. И вдруг – она! Забава! И Добрыня вскрикнул от неожиданности и переполнившего его гнева.

Ледяная поверхность, скрывавшая девушку, была не столь толстой, как у других, – не успела наслоиться за время ее пребывания здесь, и лицо Забавы – удивленное, большеглазое, даже голубой цвет глаз можно было рассмотреть – довольно четко проступало из ледяного кристалла. Добрыня прильнул к холодной поверхности, звал по имени, дважды ударил кулаком, так что в плечо отдалось. И ничего, недвижно все. А удивленная, бледная Забава, замершая внутри, смотрит куда-то поверх его головы, не откликаясь, не слыша.

Добрыня бросился к матери:

– Расколдуй ее! Я умоляю тебя, расколдуй!

Подбежавший Сава тоже стал кликать Забаву, поднес факел к ледяной поверхности в надежде растопить ее. Но факел только зачадил, оттого что сверху на него капало со сводов пещеры, да и влажный лед вскоре его загасил. Лишь ледяная поверхность закоптилась, стало хуже видно красавицу за ледяной твердью.

– Я не уверена, что смогу снять эти чары, – поразмыслив, призналась Малфрида.