Сын Ветра

Скунс и Груша, бойцы ларгитасского посольства под Саркофагом. Регина Ван Фрассен провела последние часы у постелей обоих – и оба раза стала свидетельницей маленького чуда. Умирающие ушли без боли и страданий, не зная страха смерти, с тихой радостью. Предсмертные образы, которые они послали доктору перед тем, как угаснуть, были на диво схожи. Ласковый солнечный свет нежно гладит кожу, по телу разливается тепло и умиротворение; и ещё – ожидание.

Их ждали. Они возвращались домой, к родным и близким. Туда, куда стремились всю жизнь, где им рады, где всё будет хорошо – отныне и навсегда.

Мертвецы улыбались даже тогда, когда их хоронили.

– Умер, – выдохнул кто-то.

– Всё, конец.

– Тихо ушёл, без страданий.

– Отмучился.

– Покойся с миром, Папа.

– И держать не пришлось…

Бритоголовый генерал-помпилианец снял фуражку, отвернулся. Плачет, изумился Гюнтер. Неужели плачет? Нет, не может такого быть.

Эпилог

«Я знаю, что это невозможно. Я хочу знать, как это сделать.»

Ян Бреслау, начальник отдела нештатных ситуаций научной разведки Ларгитаса

– Нет, – с раздражением бросил Тумидус.

– Второй консул, а? – посулил наместник Флаций. – Вне очереди.

– Нет и нет.

– Через год будете первым. Четыре звезды на погонах.

– Нет, нет и нет.

– Четыре звезды!

– Да хоть десять.

– Я не могу вам сразу дать имперского наместника!

– И не надо.

– Дать не могу, но могу обещать. С гарантией сената. Что скажете?

– Я уже все сказал.

– Ну вы и язва, Гай! Вы – моя язва желудка.

– Двенадцатиперстной кишки, – поправил Тумидус. – Где бы я у вас ни находился, это место ближе к заднице.

– Солдафон, – фыркнул Флаций. – Военная косточка.

– А вы?

– А я политик. Запишитесь ко мне на уроки дипломатии, я беру недорого.

– Хотите преподать мне урок?

– Мечтаю. Я свяжусь с вами позже.

– Не тратьте время зря.

– Уверен, вы передумаете.

– Я?!

– Вы.

И наместник Флаций отключился.

* * *

– Ты осёл, – тоном прокурора, оглашающего приговор, произнёс Лючано Борготта. Он развалился на служебном диванчике, нога за ногу. – Почему ты упрямишься?

– Иди к чёрту, – объяснил Тумидус.

Они сидели в кабинете, который ещё пах ремонтом. Антический центр «Грядущее» перестраивался, расширялся, расправлял крылья корпусов, готовясь к взлёту двух новых филиалов: поздней стимулированной инициации – и практического бессмертия. Последний в курилках центра звали «колумбарием[22]». Гай Октавиан Тумидус, с недавних пор – директор упомянутого филиала, как мог, боролся с дурацким прозвищем, но не преуспел.

– Что там гуру? – сменил он тему.

– Не называй его так, – предупредил Борготта. – Какой он тебе гуру? Твой гуру – наместник Флаций, ему и целуй это самое…

Он пощёлкал пальцами в воздухе:

– Ну это, как его? А, стопы! Лотосоподобные!

– Сам целуй, – обиделся Тумидус.

– И поцелую! Ты в курсе, что он уже отобрал двоих кандидатов? Чайтранские йоги, один с виду – натуральная саранча. И характер приятный, ласковый. Такие хитровыгнутые, что хоть завтра инициируй. Ещё Хозяин Огня с Тира, крутой мужик. Маг[23] в институте критического накопления, профессор, декан факультета. С тирянином сложнее, нужна отдельная экспертиза. Гуру уже связался с сатрапом Андагана, сатрап обещал прислать специалистов.

– Что у телепатов?

– Сандерсон работает с молодёжью. Учит ликвидировать барьеры.

Тумидус плюхнулся на диван, рядом с Борготтой:

– Результат?

– Говорит, пока не очень. Стараются, но боятся. Страх – барьер, тут прямая зависимость. Он думал, раз молодёжь, будет проще. Ничего подобного, трясутся как старые пердуны.

– Если боятся, антис при контакте их сожжёт. Решит, что агрессия.

– А мы ему письмо напишем. Что не агрессия.

– Письмо? У антисов рефлекс, а ты им письмо…

– Ну да, конечно. Ты и раньше-то шуток не понимал, а теперь и подавно. Какой контакт? Там до контакта ещё начать и кончить. Стараются, и ладно.

– Ничего не ладно. Инициировать надо двоих: ментала и энергета.

– В связке с антисом, – напомнил Борготта.

– В связке, но двоих сразу. С одним энергетом у нас ничего не получится. Это тебе не наш коллектив, тут на выходе – три полноценных антиса.

– Ага, один на входе, три на выходе. Хорошо смотримся, а?

– Что?

– Глянь в зеркало.