Сын Ветра

– Представляю, – разговор на два фронта начал ему нравиться. – Отлично представляю и понимаю. А вы понимаете, что вы мне предлагаете?

– Да, – кивнул наместник.

– Нет! Допустим, я прилетаю на Китту, не говоря уже про Октуберан. Мы встречаемся с вами без свидетелей. Скажите, наместник, что помешает вам в ту же секунду взять меня в рабство?

У Ван Цвольфа отвисла челюсть. Возможно, он бы и сейчас сделал какие-нибудь глаза, но выразительность глаз у генерала иссякла.

Тиран даже не получил удовольствия от начальственного замешательства. Он ясно видел картину: они с наместником сидят в плетеных креслах на берегу океана, на столике – кувшин с холодным вином, ваза с экзотическими фруктами, и Тит Флаций, не двигаясь с места, вышвыривает адъюнкт-генерала Бреслау под шелуху. Там, если верить показаниям свидетелей, переживших рабство и отпущенных на свободу, мёрзлая степь до горизонта. Степь, костёр, где калится клеймо, пятеро вооружённых помпилианцев – и раб, которого привязывают к деревянному щиту. Тиран представил себя – голого, на щите, в ожидании ожога, лишающего воли – и содрогнулся.

– Я не могу вам отказать, наместник, – Тиран не знал, что говорит шёпотом, похожим на змеиное шипение. Он только видел, как у Флация на скулах играют каменные желваки. – Отказ – явная демонстрация недоверия. В сложившихся обстоятельствах это усугубляет конфликт. Но я не могу и согласиться. Стань я рабом, и вы получите от меня всю необходимую информацию. Но где гарантия, что сверх того вы не получите от меня и дополнительную информацию? Я знаю столько всего, что Ларгитас не обрадуется, если я начну говорить…

– Вы никуда не полетите, – прохрипел Ван Цвольф. – Бреслау, сволочь, сукин сын, вы гений! Проклятье, как же я сам не сообразил!

– Потом вы меня отпустите на волю, наместник, – шепот выровнялся, набрал силу, превращаясь в обычный тон Тирана. – Вы даже принесете извинения. Союз Великой Помпилии с Ларгитасом устоит, мой рассказ подтвердит мою искренность. Но по возвращении домой… Моё начальство – идиоты, но всё же им хватит ума понять, что я – шлак, отработанный материал, невинный предатель. Прилети я к вам на Китту, и моя карьера окончена. А может быть, и жизнь. Нет, наместник, если вы хотите встретиться со мной – прилетайте на Ларгитас.

– Исключено, – отрезал Флаций. – В сложившихся обстоятельствах…

Он в точности скопировал интонацию Тирана.

– Исключено, генерал. Знаете, беседуя с вами, я всё больше убеждаясь в подлинности записи и естественности ваших реакций на ней. Вы незаурядный человек. Это значит, что врать вы умеете так же естественно, как и говорить правду. Предлагаю компромисс! Вы прилетаете на Китту…

Наместник взмахнул рукой:

– Погодите, не перебивайте! И пусть те, кто нас подслушивает, тоже примут во внимание: это действительно компромисс, а не ловушка. Вы прилетаете на Китту, но не один, а в сопровождении телохранителя. Я имею в виду не громилу с плазматором наперевес. Как у вас называются телепаты-сопровождающие?

– Т-телохранители.

Если по чести, наместник застал Тирана врасплох.

– Хорошо, значит, Т-телохранитель. Он следует за вами по пятам, генерал. Он присутствует при нашей встрече. Мы беседуем без свидетелей, не считая вашего спутника. В присутствии мощного телепата я не смогу вас заклеймить. Телепат вмешается, и даже если я совладаю с ним, я не сумею поставить вам клеймо. Вы пристрелите, задушите, утопите меня в океане, пока я буду находиться в пси-ступоре. Если угодно, справьтесь об этом у ваших специалистов, они подтвердят.

– Выяснить! – приказал Ван Цвольф куда-то в пространство.

Приказ не имел отношения к Тирану. Похоже, Ван Цвольф уже слышал чей-то доклад, поскольку он улыбнулся с удовлетворением.

– Это вариант, – бросил Ван Цвольф. – Но мы должны все обдумать.

– Это вариант, – согласился Тиран. – Но мы должны все обдумать. Особых проблем я, сказать по правде, не вижу. Если бы вы знали, наместник, какие у меня прекрасные отношения с Т-службой Ларгитаса!

И он увидел, как побледнел генерал Ван Цвольф.

IV. Саркофаг

– Я посижу с ним, – сказал брамайн.

– Спасибо.

Гюнтер сглотнул. Горло как рукой сжали.

– Спасибо, что спасли моего сына. Если бы не вы…

Он террорист, вопил Гюнтер-невротик. Убийца! Из-за него погибли люди! Твои, между прочим, земляки! Да, согласился Гюнтер-медик. Но он дрался с Артуром. Дрался за моего сына с огненным психом, и этого не отменить.

Врач посольства, несмотря на всю скудость оборудования и медикаментов, оказался на высоте. Он сопоставил отломки челюсти и зафиксировал её проволочными назубными шинами, за неимением полимерных нитей. Затем он смазал ожоги бурой вонючей мазью, наложил тугую повязку на рёбра и ввёл мальчику ударную дозу регенерирующего коктейля – последние, по словам врача, ампулы из неприкосновенного запаса. Стационарный регенератор справился бы с травмами Натху за сутки, но регенератор не работал. Возможно, он не работал только для незваных гостей – Гюнтер не стал заострять этот момент.

Хорошо ещё, что врач до сих пор жив. Иначе лечили бы сами, как могли.