Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

Нина порывисто поцеловала Джо, и, увидев обеих женщин вместе, я понял, кто из них сильнее, у кого есть цель в жизни, а кто блуждает в мире мелких интересов. Мне стало жаль Джо.

Кругом стоял такой шум, что им приходилось кричать. Наконец Джо догадалась увести Нину в зимний сад, где росли пальмы и было тише. Руперт поплелся за ними, а следом пошел и я, спрашивая себя, что сейчас произойдет.

Но ничего не произошло. Джо пригласила Нину на обед в среду, а Нина ответила, что не уверена, сможет ли она приехать: ее, вероятно, не будет в этот день в Лондоне.

Потом ее позвали: она срочно понадобилась какому-то русскому как переводчица. Извинившись, Нина отошла от нас.

Но когда мы уже уходили, она торопливо приблизилась к нам и улыбнулась Джо:

— Да, я смогу быть у вас в среду. Заезжайте за мной, Руперт, в три часа.

— Хорошо, — ответил он.

Мне хотелось задать Руперту множество вопросов.

— Правда, у Нины очень элегантный вид? — спросила Джо у мужа, когда машина тронулась.

— Ничуть, — кратко возразил Руперт. — Ничего элегантного я в ней не заметил.

— Где твои глаза? Ручаюсь, что она купила этот костюм в Париже или в Лондоне.

Но Руперт не пожелал больше говорить на эту тему.

Глава пятнадцатая

Мы с Рупертом разделили наши обязанности, грубо говоря, так: я занимался всем, что касалось постройки судов, а он — сделкой на нефть. Поэтому я и отправился к эксперту по судостроению, приехавшему с советской торговой делегацией.

Борис Крылов встретил меня в вестибюле и провел в большую, пустую гостиную, которая, по-видимому, служила чем-то вроде клуба. Мы уселись. Крылов, как многие русские, был невысокого роста и очень широк в плечах. Во время обороны Ленинграда он служил моряком на Ладоге и потерял ногу. Говорил он с американским акцентом. Когда я рассказал ему, что проплавал десять лет, в основном простым матросом, на старых грузовых пароходах, он почему-то обрадовался, воскликнул: „Молодчина!“ — и послал за водкой и стаканами.

Фредди снабдил меня примерными ценами на каждое из судов, которые мы брались построить, а также предварительными данными о сроках. Я передал эти данные Крылову, который, сложив бумаги, небрежно сунул их во внутренний карман и спросил меня: может ли фирма Ройсов построить для Советского Союза лесовозы водоизмещением в триста тонн или для нас это слишком маленькие суда?

— Почему слишком маленькие? — удивился я.

— Нам может понадобиться штук пятьдесят таких судов, — добавил он. — Для нас они выгоднее, потому что осадка у них меньше и они смогут заходить во все английские порты, расположенные в мелководных устьях рек.

— А как насчет судов, которые мы готовы для вас построить? — спросил я. — Данные на них вы как раз положили к себе в карман. Разве два плавучих холодильника вам уже не нужны?

— Конечно, нужны, — спокойно возразил он, — но стоит ли ими заниматься, раз вы не берете нашу нефть? Мистер Бенсон из торговой палаты вчера заявил, что нефти вы у нас не возьмете.

Я знал, что рано или поздно речь зайдет о нефти, но не думал, что так быстро. Я сказал мистеру Крылову, что хлопоты о нефти взял на себя Руперт и что они, как мы надеемся, увенчаются успехом.

Мистер Крылов недоверчиво пожал плечами.

— Хорошо, — сказал он. — Дайте мне знать, как у вас подвигается дело.

Я снова попытался завести разговор о холодильниках, разговор явно бесцельный — это я уже сам понимал. Мы выпили еще водки, и мой собеседник сообщил мне, что русские издают книгу о Руперте и Водопьянове.

Руперт не удивился, выслушав мой рассказ, хотя и был огорчен, а я, чтобы поднять его настроение, рассказал ему, что русские собираются выпустить книгу о нем и Водопьянове.

— Это будет книга друзей о друге, — добавил я.

— Я бы предпочел, чтобы они дали кануть всей этой истории в Лету, — ответил Руперт.

Вчера, по его словам, он ходил к Парку, адвокату фирмы Ройсов, по поводу другой книги, выпускаемой в Англии (я тоже знал Парка: мы встречались с этим типом в очках с толстыми стеклами у Фредди, по его громкой, развязной речи я бы принял его за шофера такси).

— Глэдмен готов переделать главы о нашем ледовом походе, если я пообещаю рассказать, как русские меня обрабатывали. Когда я это сделаю, мне пойдут навстречу и книгу переименуют, она будет называться „За что русские наградили Руперта Ройса“.

— Как любезно с их стороны. И вы согласны на это предложение?

— Какая чепуха.

Я засмеялся.

— А мне, Джек, не до смеха, — заметил он.

— Но ведь вы можете привлечь их за клевету?

— Об этом я и спросил Парка. Он уверяет, что иск я, возможно, выиграю, но репутация моя и доброе имя будут навсегда опорочены.

— И все-таки подавайте в суд! — воинственно настаивал я.

Он покачал головой:

— Джо с ума сойдет.

— Но ведь это же грязная выдумка! Их надо привлечь за клевету! — возмущался я.

Холодные голубые глаза Руперта испытующе смотрели на меня, он даже не улыбнулся.

— Пусть издают свою книгу, — угрюмо произнес он.

— А как отнесется к этому Джо?

— Как-нибудь переживет.

█