Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

Я постарался, чтобы и меня в среду пригласили к Руперту на обед. Хэмпстедский дом никогда еще не выглядел таким нарядным, никогда еще не дышал таким теплом и комфортом. Что может быть уютнее в зимние дни, чем старый лондонский особняк, о котором хозяева проявляют заботу! Толстый ворс новых дорожек на лестнице пружинил под ногой; старинная мебель была красивой, удобной и, казалось, вечной; оконные стекла сияли чистотой, огонь в камине пылал, на стенах яркими красками горели картины современных художников (в последнее время Руперт незаметно для себя пристрастился к модной живописи), а недавно купленные Джо элегантные люстры и бра лили мягкий, приятный свет, и горка с фамильным фарфором, стоившим целое состояние, придавала комнате богатый, изящный вид. На столе стоял наготове дорогой чайный сервиз, блюдо с тонкими, как бумага, сандвичами, вазы со швейцарским шоколадом, пирамида южноафриканских фруктов, персиков, винограда и букеты цветов — словом, все вокруг было богато, прочно, сделано со вкусом и носило неистребимую печать старой Англии.

Нина позвонила, что задержится на совещании по аэронавигации и поэтому Руперту не стоит за ней заезжать, она возьмет такси. Но привезли ее на машине русского посольства; мы с Рупертом увидели это из окна верхнего этажа, где пили коктейли.

█

Мне трудно последовательно описать, что происходило в тот вечер, но Джо явно решила поразить гостью великолепием западного мира.

Когда мы сидели у камина, дожидаясь дам, Руперт грустно произнес, глядя в потолок:

— Огромные спальни, в ванной стена зеркальная, а на полочках — целая выставка ароматических солей для купанья, духов, пудры…

Я засмеялся, а он только вздохнул.

Вошла Нина, весело помахала Руперту, словно стараясь заглушить в себе чувство, предательски светившееся в ее глазах. Но держалась она, благодаря врожденному самообладанию, превосходно — обратясь к Руперту, она любезно похвалила его красивое английское жилье.

— Ну, это все благодаря Джо, — довольно пренебрежительно отозвался он. — Это ведь ее дом.

В комнату влетела Тэсс со спаниелем Фиджем.

— Тэ-эсс! — воскликнула Нина.

Тэсс постепенно внушали правила хорошего тона, но она тут же о них забывала. Она подбежала к Нине, словно рассталась с ней пять минут назад.

— Фидж совсем спятил, — сообщила она. — Сделал пис-пис на новый Анджелинин стул…

Как раз в эту минуту Анджелина входила в комнату, держа в руках большой серебряный поднос с чаем; грохнув его на стол, она бросилась наверх.

— Quel porco di сапе![12] — донесся до гостей ее вопль.

Хозяйка сердито окликнула ее, а потом сама устремилась следом. Суматоха длилась добрых пять минут. Перекрывая шум какой-то возни, сверху доносился громкий голос Джо; она властным тоном отдавала приказания, которых, по-видимому, ни собака, ни Анджелина не желали выполнять. Даже я стал немножко нервничать. А Нина, как я заметил, совсем растерялась из-за всей этой неразберихи со служанкой, собакой и ребенком.

Руперт, наконец, нашелся и спросил Нину, как поживает Алексей.

— То есть как его здоровье? — быстро пояснил он.

— Гораздо лучше, — ответила Нина, — хотя сгибать ноги он еще не может и походка у него нескладная. Однако он опять летает.

Нина держала Тэсс за руки и ласково в нее вглядывалась. Она сказала девочке, что привезла ей подарок: отдать его сразу или когда Роланд придет из школы?

— Лучше потом, — сказала Тэсс. — А то Роланд будет завидовать. Что ты мне подаришь?

— Это секрет, — ответила Нина. — Если хочешь, я могу отдать тебе подарок сейчас?

— Нет, я подожду, — решительно заявила Тэсс.

Роланд приехал из школы на автобусе. Мы услышали, как он в кухне швырнул на пол школьную сумку и громко воскликнул: „А вот и я!“ Возглас был адресован не нам, а Анджелине, которая должна была накормить его обедом.

Роланд уже носил длинные брюки и, несмотря на природную скромность, любил иногда покрасоваться. Войдя в комнату, где сидели взрослые, он церемонно протянул Нине руку, в легком поклоне склонил голову — ни дать ни взять французский дипломат — и с достоинством произнес:

— Как поживаете, тетя Нина?

— Здравствуй, Роланд. А ты как живешь?

— Очень хорошо, спасибо, — вежливо ответил он.

Нина открыла свою черную сумочку.

— Теперь я могу отдать вам обоим подарки. Можно, Джо?

— Пожалуйста.

Она вручила каждому из детей по небольшому свертку. Тэсс получила украшенный узорной эмалью ящичек, который открывался с четырех сторон и при этом играл четыре разные мелодии из балетов, а Роланду — золотые часы с календарем. Мальчик торжествующе поглядел на мать.

Но я знал, что Джо на чем-нибудь отыграется.

Мать велела Тэсс поцеловать Нину. А Роланд, крепко пожав гостье руку, признался, что он мечтал о русских часах-календаре. „Огромное спасибо!“ — добавил он.

Нина спросила Роланда, не забыл ли он русский язык. Мальчик ответил, что не только не забыл, но учит его теперь в лицее. Однако не успел он договорить, как Джо решила показать свои материнские права: она отослала обоих детей, приказав Тэсс отправиться в ванную, а Роланду сесть за уроки. Словом, Джо отыгралась.