Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

— Бедный Алексей! По-моему, скорее я завербовал его. Я отговорил его от одного в высшей степени благородного поступка.

Но Хансену было не до смеха, он даже не улыбнулся, и Руперт из вежливости попытался принять серьезный вид, хотя это и стоило ему большого труда.

— Конечно, вы совершенно правы, — сказал он, стараясь, чтобы слова его прозвучали как можно убедительнее. — Осторожность никогда не мешает. Но, Хансен, я могу вам поклясться, что Водопьянов меня не вербовал. Вас это устраивает?

— Не очень, — уныло заявил Хансен. — По-моему, нас устроит только ваш отказ от каких бы то ни было сношений с русскими. Думается, что это еще не поздно.

— Не поздно для чего?

— Я полагаю, если вы порвете с русскими, наши удовольствуются тем, что оставят вас на подозрении. Я сделаю все, что от меня зависит, но вам следовало бы по крайней мере вернуть им их награду.

— Ну, этого я сделать не могу. Я уже ее принял.

— То-то и беда…

— Вы так считаете? — Руперт понял, что Хансен искренне встревожен и изо всех сил старается его спасти Разве можно насмехаться над таким серьезным и благожелательным молодым человеком? — Но не могу же я все-таки проявить такую невежливость.

— Не думаю, что в данном случае вам следует руководствоваться только соображениями вежливости, — убеждал его Хансен.

— А разве можно отказаться от своего слова? — ласково заметил ему Руперт. — Это было бы недостойно.

Хансена это озадачило. Простившись с ним, Руперт подумал: «Ну и зануды эти американцы!»

Но он сразу же забыл о прогулке с Хансеном и с увлечением погрузился в работу.

Глава семнадцатая

Прошла всего неделя, и Руперту ограничили допуск к секретным материалам.

Он в это время только еще входил в работу. С тех пор как он переселился в крохотное помещение неподалеку от набережной, все, что он делал, стало представляться ему ка: сим-то нереальным. Ему недоставало его обычного сотрудника, Джека Пирпонта, с которым он проработал четыре года рука об руку. Джек был на юге, в Антарктике, а это означало, что обработку данных с острова Мелвилл придется поручить кому-то другому.

Звонок Филлипс-Джонса прервал его размышления.

— Прошу вас зайти ко мне, — приказал шеф загадочно. — По очень важному делу.

Руперт, к своему удивлению, охотно отложил работу и вышел на набережную. Через Милтон-лейн, мимо Темпля он направился к Стрэнду в свое учреждение на Кингсуэй, где у него потребовали пропуск. Поднимаясь в лифте, он думал о Филлипс-Джонсе, который разговаривал с ним по телефону довольно холодно. Жаль! Руперт вовсе не хотел восстанавливать его против себя, когда через его голову обратился к Уокскому, но ведь иначе он не смог бы закончить свою работу.

Руперта заставили долго ждать, а когда впустили, Филлипс-Джонс молча протянул ему бумагу из министерства, на которой сверху большими красными буквами было написано: «Совершенно секретно. Крайне срочно!»

— Я считаю, что вам лучше прочесть это самому, — сухо сказал Филлипс-Джонс.

Руперт прочел письмо заместителя министра, где говорилось, что он, Руперт Ройс, проходит проверку на предмет допуска к секретным материалам и должен быть на это время отстранен от всякой работы, связанной с секретными кодами, документами и пр.

— Вы прекрасно знаете, — с места в карьер начал Филлипс-Джонс, как только Руперт оторвал глаза от бумаги, — по сути все, что мы здесь делаем, считается секретным, во всяком случае, более или менее секретным. Под это ограничение подпадает почти все, с чем вы соприкасаетесь в вашей работе.

— Ну и что из того? — с недоумением осведомился Руперт.

Филлипс-Джонс держался начальственно и подчеркнуто официально.

— Не знаю, — бросил он резко. — Я разговаривал с заместителем министра, и он тоже, в общем, этого не понимает. Но американцы весьма обеспокоены вашими связями с русскими.

— Американцы? При чем тут американцы? Не станете же вы лишать меня допуска из-за их идиотских выдумок? Они совсем сошли с ума.

— Я не нахожу, что они сошли с ума. У них есть основания…

— Какие основания? Неужели они всерьез думают, что Водопьянов меня завербовал? Они просто взбесились!

Филлипс-Джонс ожидал этой вспышки, и все возражения были у него заранее приготовлены.

— Американцы, как вы знаете, внимательно следят за работой нашего отдела. Собственно, они имеют право на это, поскольку мы широко пользуемся их базами и оборудованием.

— Ерунда! Остров Мелвилл принадлежит Канаде, Гренландия — Дании, а полярные льды ничьи. Мы пользуемся только их радиолокаторами и релейными станциями в Туле. О чем вы толкуете?

Филлипс-Джонсу пришлось перейти к обороне, но тем агрессивнее стал его тон; маска долготерпения была сброшена. Отказ в допуске к секретным материалам в сущности означал запрещение работать и со всеми другими документами. А так как обосновать такой запрет было трудно, Филлипс-Джонс заявил, что будет настаивать на выполнении указаний министерства.

— Значит, я должен бросить работу только потому, что какая-то идиотская американская разведка вздумала меня проверять? — спросил Руперт.

— Вас проверяет не американская разведка, а наша.