Сыновья алых лун

Даро закусил губы, по спине прошла волна дрожи. Он еще не видел отца таким и уж тем более не слышал, чтобы он хоть раз повышал голос. Правитель отвернулся к окну и сложил руки на груди, глядя сквозь ажурные решетки.

— Наследник — это не просто Высший. Правитель обязан являть собою пример того закона, который утвердил. А наследник — втройне! Ведь он — будущее народов.

Отец обернулся и смерил Даро холодным взглядом.

— Сегодня мой сын показал всем, что законы не имеют над ним власти. Что он считает себя воплощенным саэлем[6] или самим Тиосом! И плюет на собственный народ!

Даро чувствовал, как дрожь расползается по всему телу. И возможно, она уже видна… Он и не представлял, что его поступок можно истолковать таким образом! Внутри словно нечто лопалось, растекаясь, заполняя весь мир горечью. Теперь Даро понимал, отчего патрульные вели себя с ним так странно, почему капитан стражи, обычно находивший для любого ребенка доброе слово, обращался с Даро столь подчеркнуто вежливо и холодно.

Обвинения клиньями вколачивались в тело, мешая вдохнуть. Даро нечего было ответить, оправдания лишь еще более уронят его в глазах отца. Даро до боли стиснул зубы, чтобы не закричать, чего не позволила бы себе и последняя прачка.

—…узнаешь цену своим ошибкам, — закончил Правитель. — Ты примешь наказание на главном дворе.

Даро резко вдохнул и выбежал из кабинета.

Несдержанность.

Еще одна ложка к тому разочарованию, что он доставил семье, была не в счет.

Как от наследника, от Даро Итари Онья требовалось многое. В порывистом характере сына все чаще проступала решительность, и порой это ставило Правителя Планеты Ронн в тупик. Желание проверить обычаи на прочность приводило к их нарушению. Раньше речь шла о мелочах, но оставить этот последний проступок без сурового наказания было нельзя. Дети — это священный дар богов, и лишь родители несут ответственность за то, какими они вырастут. Высшие брали своим отпрыскам наставников и учителей, но истинная похвала или порицание оставались родительской прерогативой. Итари не находил удовольствия в том, чтобы наказывать сына, но… Мир меняется медленно, и наследнику престола предстоит жить в нем еще сотни оборотов. Ради собственного блага, а также блага народов, которые однажды встанут под его руку, ему нужно учиться думать наперед. Учиться смирению и послушанию.

Раньше наказания вершились в покоях наследника, вдали от чужих глаз и ушей. Сейчас же…

Прут дерева лиу свистнул позади — отец проверял, нет ли на нем трещин, чтобы не поранить кожу сына занозами. Даро видел все, как в тумане. Цветные одежды придворных шелестели оглушительно громко, бледное личико Найи расплывалось серым пятном рядом с темной одеждой ее наставницы, собственные руки, до посветлевших пальцев вцепившиеся в каменное колено Элай, казались чужими. Где-то позади стояли и мать, и дед с прабабушкой. Богиня склонилась над наказуемым, ее тень обволакивала душным холодом.

Место для экзекуций располагалось в углу центрального двора, напротив статуи Марай. Она была высечена из сиреневатого халцедона, Элай — из золотистого. Сестры напоминали сиуэ о равновесии. Под ногами Элай лежали наручники, но наследнику, как и любому Высшему, они не понадобятся. Хотя бы в этом он не должен опозорить себя и свой род.

Даро прослушал, сколько ударов решил дать ему отец, но сколько бы ни было — он обязан выдержать. Он сын правителя. Даро ждал первого со страхом. Только бы не вздрогнуть, когда спина вспыхнет болью…

После десятого удара Даро зажмурился — лицо заливал пот, а в ушах и во всем теле словно гудел огонь, стихия склонившейся над ним богини. Горящие полосы на спине заставляли задыхаться, от стыда внутри все сжималось в тугой ком. Даро знал, что являет собой жалкое зрелище, а не благородное бесстрастие. Именно это было настоящим наказанием, а вовсе не телесная боль. Оставалось цепляться лишь за то, чтобы не подать голоса. И не упасть…

«Ты считал себя взрослым?! — мысли пробивались сквозь пелену огня. — Вовсе нет. Слишком глуп для того, чтобы стать наследником трона. Слишком несдержан для Высшего. Слишком слаб, чтобы вообще считаться сиуэ».

***

Центральные улицы Ронн занимали глубокие каналы. Если нужно передвигаться быстро или нет возможности взять билет на городские воздушные корабли, проще плыть, а не идти посуху. По ступеням, окружающим медленно текущие каналы по всей длине, спускались и поднимались сиуэ, ручьи стекали с водоотталкивающих одежд и сумок. У мостов плескались дети со своими тирресами, чьи вытянутые коричневые тела выпрыгивали и ныряли, не поднимая брызг. В богатых районах очищенная океанская вода заливала нижние ступени и залы дворцов, в более скромных такой роскоши удостаивались только храмы. Несмотря на очистные механизмы, работающие на дне, на поверхность иной раз всплывал мусор и разная дохлятина.