Сыновья Дьявола

Он целует меня в губы и удаляется в сторону магазина. Оторопев, ошарашенно смотрю ему вслед. Секунду даже кажется, что у меня не все в порядке с головой. Когда он осознает, что он только что сделал, он внезапно останавливается и несколько секунд стоит как вкопанный – сам, вероятно, удивленный еще больше меня. Наконец он чуть поворачивает голову в мою сторону и, нахмурившись, искоса разглядывает меня так, будто это я его неожиданно поцеловала. Затем обольстительно улыбается и продолжает свой путь как ни в чем не бывало.

– Да этот парень возомнил о себе еще больше, чем мужик, написавший книгу о сексуальном удовольствии женщины!

Я не полагала, что говорю настолько громко, чтобы он мог услышать, но его хохот разносится по всей парковке.

Трогаю пальцами губы, все еще чувствуя на них жар его губ, и не могу помешать им расплыться в улыбке.

В самом прекрасном настроении нажимаю на рычаг заправочного пистолета, чтобы открыть клапан подачи топлива, но похоже, что его заело. Жму на него обеими руками, однако ничего не происходит – рычаг не сдвигается ни на миллиметр.

Я браню пистолет, ругаясь как извозчик.

– Что ты творишь?

Поворачиваюсь к Кларку, который уже успел вернуться с конфетами и явно забавляется моей ожесточенной борьбой.

– Он сломан!

Он кладет свою руку поверх моей, добавляя своей силы. Клапан открывается, и топливо начинает поступать в бак.

У меня глаза лезут на лоб от удивления, тогда как в его глазах сверкает насмешка.

– Не думай, что это исключительно твоя заслуга. Все самое сложное я уже сделала до тебя, – уточняю я.

Через полтора часа мы паркуемся на стоянке у национального леса Гурон-Манисти. Но я не осознаю ни того, что Кларк слезает с «Харлея», ни того, что он прикасается к моим бедрам, когда подхватывает меня, чтобы опустить на землю. Я поражена красотой природы. Перед нами простирается лесная чаща – густая и величественная. Бескрайняя. При взгляде на нее я чувствую себя до смешного маленькой и слабой. Незначительной.

Кларк снова берет меня за руку, сплетая свои пальцы с моими – так, словно этот жест, хоть и такой простой, стал уже между нами обычным делом, – и мы бегом бежим почти до самой опушки леса. Но прежде, чем углубиться в лесную чащу, мы замедляем шаг, опасаясь споткнуться о корни толщиной с мою руку. Чем дальше мы продвигаемся среди деревьев, тем меньше встречается вокруг следов человеческого присутствия и тем более потрясающая картина разворачивается перед нашими глазами.

Насколько хватает глаз, вокруг все зеленое – высокие секвойи и скалы, покрытые мхом. Слышится пение птиц и журчание ручейка. Я в таком восторге, что уже и не знаю, куда смотреть. Я кручу головой по сторонам и восхищенно улыбаюсь – как маленькая девочка в первый вечер Йоля[29]. Здесь и там солнце пробивается сквозь листву, оживляя густую тень яркими пятнами света. И в довершение этого великолепия легкий ветерок ласкает нам лица в знак приветствия. У меня нет слов, чтобы описать то, что я вижу. Я просто влюблена.

Мы с Кларком углубляемся в лес. В нескольких метрах, под одним из деревьев, вдруг появляется рыжий кролик. Я тут же вцепляюсь Сыну Дьявола в руку, чтобы он остановился. Проследив взглядом за моим пальцем, указывающим на забавного зверька, он насмешливо фыркает, и длинноухий стремительно убегает.

Ну что за вреднюга!

В наказание шутливо тычу его локтем в бок. На этот раз я могу делать с ним что угодно, не опасаясь возмездия, и я не упускаю случая его подразнить. Быть раненой – это не только неудобство.

– Это самое красивое место, которое я когда-либо видела. Откуда ты про него узнал?

– Мы приходили сюда с родителями, когда я был еще мелким пацаном. Здесь все как раньше, ничего не изменилось.

Я ошарашена его признанием. Никогда бы не поверила, что он раскроет мне что-то настолько личное и уж тем более что он привезет меня в место, значащее так много в его глазах.

– Я понимаю, что тебе бы не хотелось говорить ни об их смерти, ни о том, что ты чувствуешь перед лицом такой страшной утраты, но если когда-нибудь у тебя появится желание рассказать мне пару историй из твоего детства, то я буду счастлива.

– Я всегда говорил себе, что делиться с кем-то воспоминаниями о моих родителях означало бы, что они улетят от меня навсегда, и я их забуду.

От его ответа у меня перехватывает дыхание. Я не ожидала от него подобного признания. Однако я очень хорошо представляю то, что он чувствует. Сохраняя для себя одного свои детские истории, благодаря которым он до сих пор еще видит лица родителей, он сберегает их в сердце. И он боится, что, как только он откроет рот, они испарятся, улетучатся и никогда больше к нему не вернутся.

– А может быть, делиться воспоминаниями означает рассчитывать еще на чью-то память и на чье-то сердце, которые смогут их сохранить.

Его лицо освещает такая чудесная улыбка, что я чуть не спотыкаюсь. Я еще никогда не встречала таких идеальных зубов, таких манящих губ и такой восхитительной ямочки.

Он притягивает меня к себе, обнимает за плечи и играет прядью моих волос.

– Расскажи мне о себе, – прошу я.