Сыновья и любовники

– Есть один, прибывает в четыре пятнадцать.

– А до дома на чем добраться? Или надо будет пройти пешком? – доктор все улыбался.

– Там есть трамвай, – сказал Пол. – Трамвай в сторону Западного парка.

Доктор записал.

– Благодарю! – сказал он и пожал Полу руку.

Затем Пол пошел домой повидаться с отцом, который оставлен был на попечение Минни. Уолтер Морел теперь уже сильно поседел. Пол застал его в саду, отец копался в земле. Из Шеффилда Пол загодя ему написал. Отец и сын обменялись рукопожатием.

– Привет, сын! Прибыл, значит? – сказал отец.

– Да, – ответил сын. – Но я сегодня же назад.

– Ишь ты! – воскликнул углекоп. – А ты хоть чего поел?

– Нет.

– Всегда с тобой так, – сказал Морел. – Пошли.

Он боялся упоминаний о жене. Оба вошли в дом. Пол ел молча. Отец с перемазанными землей руками, с закатанными рукавами рубашки сидел напротив в кресле и смотрел на сына.

– Ну, а она-то как? – несмело спросил он наконец.

– Она может сесть, ее можно снести вниз попить чаю, – сказал Пол.

– Слава Богу! – воскликнул Морел. – Значит, буду в надежде, скоро домой вернется. А чего говорит этот ноттингемский доктор?

– Он завтра поедет осмотрит ее.

– Вон что! Сдается мне, это станет недешево!

– Восемь гиней.

– Восемь гиней! – У Морела перехватило дыхание. – Ну, где ни то возьмем.

– Я сам могу заплатить, – сказал Пол.

Оба помолчали.

– Мама надеется, что Минни хорошо о тебе заботится, – сказал Пол.

– Да у меня-то все хорошо, было бы и у ней так, – ответил Морел. – А Минни, она добрая душа, благослови Бог девчонку! – Он сидел унылый, понурый.

– Мне надо выйти в полчетвертого, – сказал Пол.

– Лихо тебе придется, парень! Восемь гиней! А когда, думаешь, она сможет воротиться?

– Посмотрим, что скажут завтра доктора, – сказал Пол.

Морел тяжко вздохнул. Дом казался непривычно пустым, и Полу подумалось, какой отец стал потерянный, заброшенный и старый.

– Ты на той неделе съезди навести ее, – сказал он.

– Так, может, она тогда уж домой воротится, – с надеждой сказал Морел.

– А если нет, надо будет тебе съездить, – сказал Пол.

– Где ж мне взять на это денег, – сказал Морел.

– И я напишу тебе, что скажет доктор, – сказал Пол.

– Да ты мудрено пишешь, мне ничего не понять, – сказал Морел.

– Ладно, напишу просто.

Просить Морела ответить на письмо было бессмысленно – он, пожалуй, только и умел, что нацарапать свою подпись.

Доктор приехал. Леонард счел своим долгом встретить его в наемном экипаже. Осмотр занял не много времени. Энни, Артур, Пол и Леонард тревожно ожидали в гостиной. Врачи спустились к ним. Пол быстро посмотрел на обоих. Он ведь уже ни на что не надеялся, разве что когда обманывал сам себя.

– Возможно, это опухоль, надо подождать, тогда будет видно, – сказал доктор Джеймсон.

– А если это подтвердится, вы сможете ее вылечить? – спросила Энни.

– Вероятно, – ответил он.

Пол положил на стол восемь с половиной соверенов. Доктор Джеймсон пересчитал деньги, вынул из кошелька флорин и положил на стол.

– Благодарю, – сказал он. – Мне жаль, что миссис Морел так больна. Но надо посмотреть, что тут можно сделать.

– А оперировать нельзя? – спросил Пол.

Доктор помотал головой.

– Нет, – сказал он. – И даже если б было можно, у нее не выдержало бы сердце.

– У нее такое плохое сердце? – спросил Пол.

– Да. Вы должны быть с ней осторожны.

– Очень плохое?

– Нет… э-э… нет, нет! Просто будьте осторожны.

И доктор отбыл.

Тогда Пол принес мать вниз. Она лежала у него на руках доверчиво, как ребенок. Но когда он стал спускаться по лестнице, припала к нему, обеими руками обхватила шею.

– Боюсь я этих ужасных лестниц, – сказала она.

И Пол тоже испугался. В другой раз он попросит Леонарда снести мать. Он чувствовал, больше он на это не решится.

– Ему кажется, это просто опухоль! – крикнула матери Энни. – И ее можно будет вылущить.

– Я знала, что он так скажет, – презрительно отозвалась миссис Морел.

Она притворилась, будто не заметила, что Пол вышел из комнаты. А он сидел в кухне и курил. Потом безуспешно попытался стряхнуть с пиджака серый пепел. Посмотрел внимательней. То был седой волос матери. Какой длинный! Пол снял его, и волосок потянуло к трубе. Пол выпустил его. Длинный седой волос взлетел и исчез во мраке холодного камина.

На утро перед отъездом на фабрику он поцеловал мать. Было совсем рано, и они были одни.

– Не беспокойся, мой мальчик! – сказала она.

– Не буду, ма.

– Не надо, это было бы глупо. И береги себя.

– Хорошо, – ответил он. И прибавил не сразу: – Я приеду в субботу и привезу отца, ладно?

– Наверно, он хочет приехать, – ответила миссис Морел. – Во всяком случае, если он захочет, ты не удерживай.

Пол опять ее поцеловал и ласково, нежно отвел прядь волос с ее виска, будто она была его возлюбленная.

– Ты не опаздываешь? – прошептала она.

– Ухожу, – совсем тихо сказал Пол.

Но еще несколько минут сидел и отводил с висков матери темные и седые волосы.

– Тебе не станет хуже, ма?

– Нет, сынок.

– Обещаешь?

– Да. Мне не станет хуже.