Сыны Дуба (ЛП)

Закругленный конец брызг крови напоминал комету, указывая направление, в котором Стребен шел в последний раз, пятясь назад к перилам.

— Думаешь, феррин его схватил? — спросил матрос. Может быть, это в глаз? Сталкер был человеком с богатым воображением, но такой сценарий напрягал его доверчивость. Слишком много крови, — тихо рассуждал он. Нет, здесь мы имеем дело с убийством. Мать Стребена потребует отмщения. Конечно, Сталкер всегда мог это скрыть. Мужчины каждый день падали с снастей или выпивали слишком много рома и спотыкались за борт.

Да, подумал он, почему бы и нет? Почему бы не сказать сестре, что ее сына убил феррин?

Это было смешно. Это настолько походило на ложь, что она подумала, что это правда.

— Я не думаю, что это сделал феррин, — признал Сталкер.

— Феррин принадлежит тому мальчику, — сказал моряк, — тому, который вчера сражался. Может быть, он пришел ночью облегчить поклажу, и с ним пришел феррин. Итак, ребенок

Сталкер искоса взглянул на матроса. Он всего лишь ребенок. А дети в этом возрасте не убивают.

— Э хорошо владеет клинком, — пробормотал моряк.

И это было правдой. Но в глубине души Сталкер сомневался, что это было убийство. Стребен напугал бы мальчика, если бы застал его ночью одного. Стребен мог даже попытаться перерезать ребенку горло. Если уж на то пошло, это была самооборона.

Возможно, одна из жертв Стребена наконец поменяла ситуацию с ним.

Его мать все еще хотела бы отомстить, но добиться этого будет трудно.

— Спуститесь в гостевую каюту, — сказал Сталкер. Попроси Боренсона и его сына прийти ко мне на завтрак.

Сталкер прошел на камбуз и сел. Остальная часть команды позавтракала на рассвете, поэтому камбуз был пуст. Он поручил Куку поджарить сосиски и нарезать апельсины к черному хлебу, а затем сел за стол, пытаясь собраться с мыслями.

Когда прибыли Боренсон и юный Фаллион, они оба выглядели уставшими и окоченевшими после сна. Их кровь не текла, и действительно, Фэллион был немного зеленым. Сталкер давно привык к качке корабля и даже не заметил, что этим утром море стало тяжелее. Но Фаллион воспринял это плохо.

У тебя есть завтрак? — спросил капитан, позволяя Боренсону и Фаллиону занять свои места.

Фэллион просто смотрел на блюдо с сосисками, булочками и фруктами, которые с каждым моментом становились все зеленее, пока Сталкер и Боренсон загружали свои тарелки.

— Давай, парень, — приказал капитан. Ничего не выйдет, пока у тебя что-то есть.

При этом Фаллион схватил булочку и оторвал кусок зубами, проглотив его, как будто это могло спасти ему жизнь.

Боренсон и Сталкер рассмеялись и откусили несколько небрежных кусочков. Боренсон ел молча, ожидая, пока Сталкер изложит свои дела, но в Ландесфаллене мужчины не смешивали еду и дела, и поэтому ели молча.

Когда все насытились, Сталкер откинулся на спинку стула и перешел сразу к делу. Дело в том, что Стребен мертв. Вчера вечером его убили.

И Боренсон, и мальчик выглядели удивленными.

Никто из них не вздрогнул от этих слов, но, опять же, Сталкер этого не ожидал. Они могли бы по очереди зарубить мужчину топорами, и он подозревал, что они бы все равно не проявили никакой вины.

— Итак, господа, — сказал Сталкер, — я хочу увидеть ваши клинки.

Боренсон поднял бровь. — Да ведь, сэр, я протестую: я не убивал человека уже три дня.

По блеску в глазах Боренсона Сталкер понял, что он говорит правду. Он не убивал человека уже три дня. Но кого бы он убил три дня назад?

Не мое дело, — сказал себе Сталкер. И все же он все равно осмотрел клинок Боренсона. Хороший металл, пружинная сталь Сильварреста, такая, которая будет держать заточку веками и не ржавеет в течение столетия. Он был настолько чистым, что, возможно, им никогда и не пользовались, а лезвие было острее бритвы. Но тогда Сталкер ожидал, что воин такого роста, как Боренсон, сохранит свой клинок в таком состоянии. Первым делом после убийства он бы протер его, отточил. Не спал и не ел, пока лезвие не стало отполированным, как новое.

Сталкер вернул его.

Фэллион предъявил свой клинок, и Сталкер одобрительно присвистнул. Хотя рукоять представляла собой простую вещь, обтянутую кожей, металл имел тусклый сероватый оттенок, который Сталкер редко видел. Туриванский металл, возрастом около шестисот лет, выкованный мастерами-оружейниками, верившими, что они наполнили клинок Силой стихий. Это было королевское оружие, и Сталкер, сделавший в торговле оружием больше, чем положено, был должным образом впечатлен.

Но еще более впечатляющей была кровь, застрявшая в трещинах между лезвием и защитой пальцев.

Откуда взялась эта кровь? — спросил Сталкер, глядя на мальчика.

Фаллион посмотрел на капитана и попытался понять, откуда оно взялось. Стрэнги-саат, конечно! Фаллион нанес ему глубокий удар четыре дня назад и, опасаясь, что в любой момент могут нанести удар другие, не очистил лезвие как следует.

Но он не осмелился сказать правду. В конце концов, он все еще должен был скрываться.

— Я порезался, — сказал Фаллион, поднимая все еще забинтованную левую руку. Повязка теперь была грязной и серой.