Сыны грома

Вспомнив длинный узкий корабль-дракон, который нам повстречался, я спросил себя, известно ли Фулькариусу, что он прогнал датчан не так уж далеко. Скрывшись от франкского кнорра, они, без сомнения, крались вдоль берега в поисках легкой добычи. Может статься, Фулькариус об этом знал, но не слишком беспокоился. А может, он не желал признавать, что его горстке кнорров не под силу охранять все побережье. Правда, могли быть и другие воины, которым вменялось в обязанность защищать Франкию от набегов. Что до него, Фулькариуса, то он налетел на нас точно остроглазый филин, который, завидев мышь, кидается со стропил замка на устланный тростником пол. Сейчас франкское судно уже подошло к нам на расстояние выстрела из лука и продолжало двигаться вдоль нашего борта медленно и ровно, чтобы капитан мог лучше нас рассмотреть.

– Суши весла! – сказал Сигурд. Собрав волосы на затылке, он открыл отощавшее лицо. – Пускай эти псы нас обнюхают.

Фулькариус, опершись о ширстрек, продолжал лопотать. Верно, расспрашивал монаха о нас, а тот как будто за словом в карман не лез. Теперь я мог отчетливо видеть лица франкских воинов: их взгляды были точно пятна крапивницы, что с ног до головы осыпают больного. Франки табанили, борясь с течением, чтобы держаться с нами борт к борту. «Фьорд-Эльк» притаился слева от нас, в трех весельных взмахах, а другие франкские корабли стояли в некотором отдалении, сверкая доспехами копьеносцев и лучников. Ветер, дувший с северо-востока, доносил едкий запах пота, а также жира: значит, по меньшей мере на одном из судов парус и плащи людей пропитаны топленым свиным салом, чтобы не промокали. Если корабль содержится как следует, то и воины, надо полагать, хороши.

Мы постарались принять спокойный вид, будто никого не боимся и никому не угрожаем. Но я знал: викинги смотрят на кнорр глазами цыплят, надеясь, что тот не подойдет еще ближе. Хотя мы и не двигались с места, волна могла поднять франков так, что они увидели бы оружие и кольчуги, лежавшие у наших ног. К счастью, вода была спокойная, однако Сигурд и Кнут все же совещались вполголоса: по-видимому, решали, куда бежать, если люди императора нападут. Повидав, как викинги сражаются на море, я верил, что мы выстоим и против четырех кораблей. Но франки смыслили больше людей Эльдреда и могли нанести нам тяжкий ущерб. Даже сумей мы оторваться от этих кораблей, нас, вероятно, встретили бы другие еще до того, как мы успели бы выйти в открытый канал.

– Фулькариус говорит, мы похожи на датчан. И корабли похожи на датские, при всем его почтении к святому распятию, – молвил отец Эгфрит, указывая тонким пальцем на крест на носу «Змея». – Но я рассказал ему, как присутствующий здесь олдермен Эльдред с Божьей помощью храбро сразился с язычниками, напавшими на королевство Уэссекс, и уничтожил их. – Один из англичан громко выругался и стал втаскивать свое весло на борт. – Я сказал, что у нас дело к самому императору, властелину и светочу христианского мира. – Весло англичанина со стуком опустилось на доски. Эгфрит тем временем продолжал: – Боже, спаси и сохрани Карла!

Из этой речи многие викинги поняли не больше, чем если бы монах говорил по-латыни, но возмущенный сакс вскочил и, сжав нательный крест, обратил к франкам свирепое лицо.

– Ты, грязный франкийский ублюдок! – прокричал он. – Кого ты обозвал датчанами?! Да мой меч еще не перестал звенеть после того, как крушил языческие черепа! Эти гады налетели на нашу землю, что голодные псы, и мы их побили! Дали каждому по семь футов земли! Да, вот так! И если ты еще раз назовешь нас датчанами, я доберусь до тебя и отрежу твой гнилой язык! Чертовы франки!

Викинги насторожились. Некоторые из них потянулись за шлемами, думая, что нас предали. Но другие англичане, сидевшие у правого борта, вынули из воды весла и свободными руками показали Фулькариусу кресты, висевшие у них на шеях. «Молодцы, парни», – подумал я и, бросившись к левому борту, обнял разбушевавшегося англичанина за плечи.

– Успокойся, Годрик, – сказал я с улыбкой. – Фулькариус не хочет нас обидеть, он лишь исполняет свой долг.

Эгфрит посмотрел на меня, приподняв брови, после чего его проницательные глазенки сверкнули, и он вновь обернулся к начальнику охраны, который говорил с каким-то толстым франком.

– Негоже называть сакса датчанином, Фулькариус, – сказал я, пожав плечами. – Мы люди богобоязненные, но нас легко разозлить. Лучше не дразни быка.

Толстяк опять забормотал, и я понял, что он знает английский. Эльдред понял это тоже.

– У меня дело к императору, и путь впереди неблизкий, Фулькариус, – выкрикнул олдермен, плюя на руки и приглаживая растрепавшиеся усы. Ростом он был невелик, и оттого крест на его груди казался еще внушительней. – Если мы должны уплатить налог, то давай покончим с этим поскорее. Нам нужно спешить.

Фулькариус и толстяк снова принялись совещаться. Эгфрит, стоявший рядом со мной, беспомощно вскинул ладони и, нахмурясь, покачал головой.

– Auribus teneo lupum! – каркнул он. – Держу волка за уши, Фулькариус!