Сыны Несчастья (ЛП)

У Пейре Маури появилась привычка всякий раз, когда представлялась возможность, пересекать горы Фурту, заходить в Кубьер и навещать Белибастов. Его часто посылал туда по разным делам его хозяин и товарищ Раймонд Пейре, тесно сотрудничавший со своим кумом Эн Белибастом. Иногда он сам ходил туда по делам добрых людей, охраняя их по дороге и сопровождая к надежным очагам верующих, от Арка до Кубьер. И он использовал все это, чтобы снова и снова испытывать удовольствие от дружеских встреч с Бернатом Белибастом, с которым его связывали узы радостного братства.

Это было путешествие длиной в шесть–восемь часов, довольно небольшое, как для такого привычного молодого горца Пейре, легко перескакивающего с камня на камень по горным тропам. От горы Рабассоль, которую было видно из Арка, он постепенно, но неуклонно поднимался по красным полонинам, наклоненным к югу. Пейре ничего так не любил, как удивительного появления на повороте величественного каменного массива Бюгараш, когда он внезапно закрывал собою весь горизонт. Еще более выдвинутый в сторону Кубьер, мрачный хребет Бюгараш сползал к западу, раскалываясь вертикальными трещинами, а за последней его голубой южной стеной высился белый силуэт Канигу. Сам вид этого пейзажа, эти золотые травы пастбищ, ступенями поднимающихся в бескрайнее небо, напоминали Пейре родные пастбища земли д’Айю. Но насекомые в траве здесь стрекотали громче, жара была сильнее, а запахи — резче. Он миновал перевал Фаж. Потом спустился на поросшие каштанами уступы, где там и сям росли маленькие зеленые дубки, и вскоре мог различить косые плоские скальные выступы, говорившие о близости Кубьер. И, наконец, внизу, перед ним открывалась красивая белесая долина, ведущая к Пейрепертюзе, долина, скрытая за золотистой мглой, и деревенька, свернувшаяся вокруг огромной церкви аббатства.

Эн Белибаст — крупный скотовод из Кубьер. Его село находилось в зависимости от архиепископа Нарбонны, верховного господина и вершителя правосудия в этих местах. Красивый дом Белибастов располагался на излучинах реки, вместе с садами, огородами, и каменным, выстланным соломой двором. Дом окружали поля и луга. На холмах стояли огромные загоны для овец, с овчарнями и загородками, куда стекались неисчислимые стада. Эн Белибаст любил жаловаться, что каждый год вынужден платить сумасшедшие деньги архиепископу, и что господские подати вкупе с десятиной уже стоят у него поперек горла, но, тем не менее, в его доме всякий мог утолить голод, и не было такого, чтобы гостя не приглашали к столу. Там, вокруг патриарха и его жены, восседали старшие сыновья и невестки, неженатые сыновья и внуки. Раймонд и его молодая жена Эстелла, за юбку которой цеплялись двое малышей; Гийом и его молодая жена Гайларда с младенцем на руках, средние братья — юный красавец Бернат, молчаливый Арнот и, наконец, совсем дети Пейре и Жоан.

Отправившись из дома рано утром, Пейре смог добраться до Кубьер еще до вечерни. Когда показалась золотистая дымка долины, он испустил громкий крик, чтобы уведомить о своем прибытии. Он трижды прокричал таким образом. И ему ответили. В тот вечер его встречали все сыновья Белибаста, занятые стрижкой овец, и с радостью приняли его помощь в этом деле. Когда стемнело, он вместе с ними пришел в дом. Даже Раймонд, суровый обычно Раймонд, смеялся, глядя на его блестящие от жирной шерсти руки и на то, как он едва разгибает спину от усталости. Они умылись, как могли, у реки, чтобы смыть с себя липкую грязь, а потом радостно собрались за трапезой, при свете маленьких уютных домашних огоньков, двух калель и трех свечей. Фоганья благоухала запахами жареного мяса и луговых трав, тяжелый дым выедал глаза; от мужчин все еще шел въевшийся запах свежей овечьей шерсти, жирного тяжелого руна, которое они складывали в тюки. Эн Белибаст говорил только о будущих выпасах. Его сыновья Гийом и Бернат, лучшие пастухи в семье, будут потихоньку уводить овец все дальше и дальше к северу, чтобы дать отдохнуть здешним пастбищам, пока в конце концов, за Рабассоле, они не соединяться с отарами Арка, потому что господин Жиллет де Вуазен согласился на переговоры относительно прохода через его земли стад из Кубьер. Пейре и Бернат толкали друг друга в бок и смеялись. Это будет их первый совместный выпас.

Тогда Эн Белибаст поднял голову и мрачным взглядом обвел присутствующих. Он довольно смотрел на своих многочисленных сыновей. Даже с некоторой гордостью. Все они были похожи на него, когда он еще не поседел; у всех были черные волосы и метавшие искры глаза, а лица — благородной лепки с тонкими чертами. Суровое и резкое у Раймонда, светящееся жизнью у Берната, осененное мягкостью, легко переходящей в жесткость у Гийома, немного удивленное у Арнота. Сидя среди них, между Бернатом и Арнотом Белибастами, Пейре Маури, широкоплечий блондин, смотрелся среди них белой вороной. Патриарх улыбнулся:

— Какой стол, какой ужин — одни добрые верующие, — саркастически сказал он. — Наш господин архиепископ сказал бы — еретики. Но мы еще хуже, чем еретики, мы — сарацины!