Сыны Несчастья (ЛП)

Они не могли остаться здесь надолго. Только побыть какое–то время, чтобы восстановить силы. Поесть, поспать несколько часов — а я стоял на страже и охранял их сон. Потом, перед рассветом, я собрал им все, что нужно в дорогу, чтобы они перешли реку вброд и попали в Русильон. Перед рассветом, потому что проход возле Турнефорт хорошо стерегли с укреплений на холме, а для наблюдения за излучиной Агли возле брода стоял небольшой пост. Но братья Белибасты знали, где можно пройти, еще с тех времен, когда они были проводниками доброго человека Фелипа. Бежав из Каркассона, они пошли прямо на юг, в долину Локет, где провели несколько часов в яру, отсиживаясь там, пока их не перестали искать. Потом они пошли через долину Дайне и земли Арка, откуда прямая дорога по склонам горы Бюгараш вела до Кубьер. И уже оттуда они смогли пройти к Фенуийиде и к границе. И Бернат сдавленным голосом сказал мне, что в Кубьер они видели своего брата Арнота. Арнот был в отчаянии из–за своего кресса бесчестия, но не хотел следовать за беглецами, говоря, что ему сейчас нет нужды бежать. Что он не имеет на это права, потому что ему нужно работать, чтобы кормить свою мать, жену своего брата и ее детей.

Один Бернат вместе со мной пил молоко и жевал жесткое мясо. Его брат Гийом Белибаст соблюдал те же посты, что и добрый человек Фелип. Сидя бок о бок, они ели только хлеб, и с каждым глотком вина из моей фляги шептали Benedicite, Благословите. Гийом Белибаст, убийца, стал добрым христианином.

Бернат рассказал мне об этом очень коротко, упомянув только о том, что его брат Гийом стал добрым христианином прошлой зимой, и его принял весь орден святой Церкви — Старший, Пейре из Акса, добрые люди Жаум, Фелип и Пейре из Ла Гарде. Это произошло в уединенном каммас одной доброй верующей в местности Верфей, между Тулузой и Альби… И я спросил его, далеко ли это от Рабастен. Он нахмурился и ответил мне, что нет, не очень далеко.

Двое его товарищей улеглись спать прямо на земле, возле огня, а он, Бернат, говорил со мной, склонив голову над костерком, погружая пальцы в пепел, подбрасывая в огонь сухие веточки. Он сказал мне, чтобы я не переживал: уже много месяцев, как они покинули дом в Рабастен. Они должны были это сделать, потому что там, на низине, расследования Инквизиции стали слишком опасными. Новый инквизитор Тулузы, Монсеньор Бернард Ги, работает рука об руку со своим коллегой из Каркассона, Монсеньором Жоффре д'Абли. Уже многие друзья арестованы, многие подпольные связи оборваны, люди в страхе, и потому надо удвоить осторожность. Когда он, Бернат, ушел в эту последнюю миссию в Лаурагэ с тремя добрыми людьми, прямо в западню, он оставил Гильельму в надежном месте. В Бельвез, недалеко от Керси, у одного из очень преданных добрых верующих, где часто гостит добрый человек Пейре из Ла Гарде. Но она, наверное, думает, что он умер, или еще хуже, что он в лапах у Инквизиции.

Эти мысли его очень мучили. Он поднял голову и посмотрел на меня с какой–то тоской, исказившей все его лицо. Но потом вдруг взгляд его снова ожил.

— Пейре, я попробую разыскать ее. Но теперь нам нужно скрыться от тех, кто преследует нас по пятам. Мы попытаемся оказаться вне опасности, чтобы о нас забыли на некоторое время по эту сторону Пиренеев. Потом я вернусь в Тулузэ и найду ее. Если для нас не останется никакого другого выхода, я заберу ее с собой. Я тебе обещаю…

Я положил руку на его худое запястье, на крепкое и сильное плечо, игравшее мускулами через влажную, грязную и рваную ткань рубахи. Я сказал, чтобы он поспал хоть немного в тепле моего костра. Что я посторожу. Нет, я не пойду с ними. Хотя, на какой–то момент я зоколебался. Бернат и двое добрых людей — ведь это мои настоящие товарищи, мои братья, их путь — это мой путь Добра. Однако, я хотел еще остаться в этой земле Планезес, у самой границы. Мне было хорошо известно, что Инквизиция захочет пообщаться со мной, что, конечно же, на меня уже донесли и в Разес, и, возможно, в Сабартес, а, может, и в Фенуийиде тоже, кто его знает? Если инквизитор Каркассона захочет полистать мое досье. Однако для меня еще не настало время бросить все и бежать. Я хотел сделать что–нибудь здесь, хотел быть полезным своим близким. Мне так хотелось поговорить о своих овцах и своих путях–дорогах с Бернатом, но он спал, склонив голову на плечо, и от него все еще слышался этот запах застенков. Мы еще встретимся, Бернат. Может, и вместе с Гильельмой, если Бог так захочет. Кто знает, может, в Тортозе?

Перед рассветом я проводил их к реке Агли. Я дал Бернату свой пояс, где было немного денег, и мой лучший нож; а добрым людям — старый сменный камзол, и тот, который был на мне вечером. Хорошо, что дождь прекратился, но ветер был еще сильным и пронизывал ночь яростными порывами. Он трепал мою тонкую рубаху, и я чувствовал его холодные пальцы на своей коже.

Но ветер заметал их следы и заглушал шаги.