Сыны Тьмы

Сахадев спросил ее согласия, прежде чем прикоснуться к ней. Драупади нашла это странным, но кивнула. Он был другим, гораздо добрее остальных. Что было вполне логично, учитывая, что Кунти не была его родной матерью. Первые несколько дней он делился с ней только нежными поцелуями, рассказывая о своей жизни, своей семье, их испытаниях. Она многое узнала от него о своих мужьях. Он заявил на нее права лишь на третью ночь, но внутри нее стал бессильным, с отвращением покинул комнату и больше не возвращался.

Затем настала очередь Накула. Хотя он и был близнецом Сахадева, похож он на него не был. Он был красивей даже самой Драупади. Его лицо было мягким, невинным, даже женственным. Но он не предъявил на нее права, хотя они вдвоем не выходили из комнаты всю неделю. Накулу принесли подносы с инжиром и гранатами. Они в тишине ели при свечах, скрестив ноги на кровати. Затем он убрал подносы, задул свечи и лег рядом с ней, не призывая ее к танцу желания. И Драупади была ему благодарна.

И так шли недели, и мужья приходили и уходили, оставляя в пепле меж ее ног раны, которые вскоре превратились в струпья. Струпья растворились в памяти, и даже сама память о них была забыта, когда наступила неделя, давшая ей новое рождение.

– Ты присутствовала при Битве Грома, Буря? – спросила Драупади, полуприкрыв веки в отчаянной попытке забыть кинжал, застрявший в ее душе. Серебряной Волчице была оказана честь ехать с ней в паланкине, хотя сама Драупади опасалась, что солдатка не считает это такой уж большой честью. Она сопровождала Кришну в Панчале, но у Драупади тогда не было возможности поговорить с ней.

– Нет, мне было всего две зимы, моя госпожа.

Драупади от удивления распахнула глаза. Две зимы… Значит, Буре всего девятнадцать лет! Она всего на три зимы старше, чем сама Драупади. По руке Бури тянулся шрам до самого локтя, и пятнистая розовая плоть на нем все еще не зажила. Лицо было покрыто пылью, а в уголках глаз притаились, несмотря на столь юный возраст, морщины. Волосы у нее были коротко подстрижены, как и у большинства женщин-солдат, которых видела Драупади.

– Солдат в девятнадцать лет? – с любопытством спросила она.

– Серебряные Волчицы – банда неудачниц, моя госпожа.

– Я думала, это отряд женщин-бойцов.

– Это одно и то же. – Буря заколебалась. – Меня устраивает тишина, моя госпожа. Тебе не обязательно разговаривать со мной.

– О, но это не формальность. Мне действительно интересно. Скажи мне, госпожа Сатьябхама сама вербует волчиц?

– Я не хочу вас обидеть, моя госпожа, но я нахожусь в этом паланкине не по своей воле. Я предпочитаю этому шелку седло. Но мне было поручено защищать тебя. Я не смогу этого сделать, если проклятый кинжал прилетит, пока я буду занята болтовней с тобой, верно?

Драупади обняла колени, внезапно почувствовав холод.

– Не нужно быть такой злобной, солдатка. Я просто хотела узнать о Волчицах.

Свирепые глаза Бури уставились на нее.

– Для чего? Хотите нас пожалеть? Девочки, вынужденные владеть мечами в раннем возрасте… Какая трагедия! Мои руки должны использоваться для шитья халатов и растирания мужчин? Думаете, женщины только и делают, что ищут своих прекрасных царевичей, прекрасно смотрятся в сари и рожают плачущих монстров? – Клинок ее длинного меча вмиг оказался у самого уха Драупади, и царевна почувствовала, насколько он острый. – Женщины тоже могут убивать, моя госпожа. Я убила первого человека в семь лет. Он был моим родным отцом. Приходил ко мне по ночам, если вы понимаете, о чем я говорю. Я потеряла счет, скольких я с тех пор убила. Толстых торговцев, одетых в бархат, магистров, сидящих за столами, рыцарей на конях, топчущих бедняков. О нет, ни на секунду не думайте, что мы творим какой-то самосуд. Мы убивали невинных девиц, замужних женщин и детей. Потому что люди умирают. Это правда. И я горжусь тем, что я та, кто совершает убийства. – Буря бросила на Драупади презрительный взгляд. – Я вижу, вы наслаждаетесь пятью мужьями, и все они жаждут вас. Какая у вас сила! И все же я вижу, как вы плачете каждый день. А вы царевна! – Буря сплюнула себе под ноги, чтобы показать, что она думает о Драупади. – Вы хотели узнать о Серебряных Волчицах, – сказала она, убирая меч от горла Драупади, – и теперь вы знаете!

Драупади почувствовала себя так, словно ей дали пощечину. В ее глазах блестели слезы. Она хотела закричать на Бурю, выкрикнуть, что это за пытка, когда тебя, как товар, передают от одного мужчины к другому, не задумываясь о том, чего ты на самом деле хочешь. Когда ты доведена до того, что молишься Пракиони и Рати о повороте луны, чтобы лунная кровь удерживала мужей подальше от тебя.

Драупади хотела выкрикнуть Буре все это в лицо, но она лишь сказала:

– Я бы хотела сопровождать тебя в одном из твоих патрулирований, Буря, если ты не против. – Драупади не разрешили брать с собой служанок из Панчала, и Буря, какой бы грубой она ни была, оставалась единственной девушкой, которую она знала со времен Панчала. Царевна покоряет своих подданных любовью и заботой, так ее учили. Она справится.