Сыны Тьмы

– Прекрасно. Действительно, это был пламенный прием, – фыркнула Буря. – А теперь к делу. Вы использовали козью тропу, чтобы войти в наш город, избежав платы за въезд. Все это справедливо и хорошо, но за пользование козьей тропой тоже надо платить.

– Конечно, конечно… мы заплатим, сколько вы скажете – в разумном пределе.

– Сто марок!

– О боги! – взвизгнул торговец. Его глаза нервно забегали. – Мы намерены бороться с такой коррупцией, мои милые дамы… с этой тиранией поборов. Может быть, вы удовлетворитесь более справедливой суммой пять марок? Времена войны были для нас тяжелыми, и честный торговец должен беречь свои деньги, чтобы выжить.

Буря, слегка нахмурив покрытый пылью лоб, уставилась на торговца:

– Пятьдесят, и я не отрублю тебе голову.

– Как насчет двадцати пяти, и Улоф расстается с одним пальцем? Ибо, если вы возьмете пятьдесят, с таким же успехом вы можете забрать сердце Улофа.

Буря уставилась на мужчину, на его темное лицо с глубоко посаженными глазами.

– Тридцать, – подытожила она.

– Отлично, – согласился Улоф, – но только затем, чтоб не знакомить вас, милые дамы, с причудами длительных переговоров и бартера. Это грязное дело, которое…

– Прекрати ныть и плати. – Буря протянула руку.

Продавец не успел продолжить свой монолог – Пал подошел и передал монеты Буре.

– А теперь убирайтесь. И если встретитесь с городской стражей – чтоб ни слова не сболтнули о нашей торговле, или я оторву тебе голову.

– Конечно, конечно. Мы прощаемся с вами. Возможно, мы еще встретимся.

Стоило им уйти, и Дождь повернулась к Буре:

– Стоит ли дать им уйти? Они могут быть шпионами, ты ведь сама знаешь. Или убийцами.

– Ни один убийца не будет болтать столько, как этот дурак. Прекрасно, что здесь не было госпожи Сатьябхамы и она не слышала, как он болтает. Она бы его убила.

Судя по лицу Дождя, она обдумывала – не дать ли Буре хорошего тумака, но похоже, что эта мысль посещала ее по дюжине раз на дню.

– Что ж, если окажется, что ты ошибаешься, тебе будет о чем поговорить с госпожой Сатьябхамой.

– Госпожа Сатьябхама одобряет все, что я делаю.

– Думаю, я бы запомнила, если б она это сказала, Буря.

И именно в этот момент Сатьябхама подошла к ним и села рядом с Драупади, вытянув ноги и прислонившись спиной к скале, которая защищала их от ветра. Драупади оживилась в предвкушении.

Буря вытянулась по стойке «смирно»:

– Это были торговцы, пытающиеся провезти контрабандой украшения из кости, Повелительница Войны. – За ее спиной захихикали Дождь и Рана. – Просто безобидные подонки. Тем не менее мы взяли свою долю. Тридцать марок. Выгодная сделка. – И она показала Сатьябхаме свою добычу, и монеты на короткий миг испуганно звякнули в ее вспотевшей ладони.

Сатьябхама только отмахнулась:

– Перекрой все входы, Буря. В Матхуре и так слишком много ртов, чтобы их прокормить, а фермеров почти не осталось. – Она задумчиво уставилась на Драупади. – Оставьте нас, – приказала она остальным, и те тут же исчезли. – Ты боишься меня, – заявила Сатьябхама. – Почему?

Драупади вцепилась в край своей шали, принявшись нервно складывать ее концы. Не забывай вести себя по-королевски.

– Не столько вас… сколько вашего суждения обо мне, моя госпожа.

– Хм… – Сатьябхама вытянулась на обрыве, словно будто это был пуховый матрас. А сама Драупади в то же время изо всех сил пыталась сохранить свою добродетель от ветра, треплющего ее юбки. – Ты права. Я нахожу тебя жалкой. Но тебя не должно волновать, что я думаю.

Лицо Драупади посерело, и она молча уставилась на Сатьябхаму. Наконец она собралась с силами и спросила:

– Почему не должно? Я уважаю вас, госпожа Сатьябхама.

Сатьябхама горько усмехнулась:

– Потому что ты замужем за, возможно, будущим царем. У вас впереди трудная жизнь, и, если ты борешься за всеобщее уважение, возможно, она также будет и короткой.

– Вы считаете меня… – слово застыло у нее в горле, – жалкой… потому же, почему и Буря? Что я жалуюсь, когда у меня пять… – она посмотрела на Сатьябхаму красными, опухшими от слез глазами, – сильных мужей, которых можно… использовать и унижать?

Сатьябхама расхохоталась:

– Это так похоже на Бурю. Она была неправа, разговаривая с тобой в такой манере. Но нет. Я думаю, что ты… – Она повернулась к Драупади, и черты ее лица смягчились: – Я думаю, что ты жалкая, потому что ты до сих пор еще не убила Арджуну во сне. Хуже того, ты лебезишь перед дураком.

Спина Драупади выпрямилась, как копье:

– Арджуну? – почти что выкрикнула она. – Он выиграл мою руку! Среди них всех пятерых только к нему я испытываю хоть какую-то привязанность.

Сатьябхама покачала головой: