Буря не ожидала такого ответа. Обезоруженная, она сумела лишь выдавить:
– Как прикажете, моя госпожа. – И, отведя взгляд, сказала: – Семь извинений за мои неразумные слова. Паланкин качается, и это причиняет мне дикую боль. У меня кружится голова, и меня тошнит. Но это не оправдание. Я не должна была столь неправильно выражаться.
Драупади улыбнулась.
– Тебе не за что извиняться, – ласково сказала она. – Я просто собираюсь увидеться с госпожой Сатьябхамой и хотела узнать больше, прежде чем встретиться с ней лично.
– Раз так, вам не о чем беспокоиться, моя госпожа, – сказала Буря. – Она нежна, как цветок.
С козьей тропы, которая вела за Матхуру в засушливые холмы, Три Сестры выглядели устрашающе. Или, скорее, устрашающе выглядел Железный Комендант, потому что с того места, где она стояла, Драупади не могла увидеть две другие стены. Ветер, кружившийся над головой, казался живым существом, воющим, как гончая. Вокруг в хорошо натренированном молчании стояли служанки, держа над головой царевны развевающийся шелковый тент. Стоявшая рядом Буря взяла себе маленькое коричневое сморщенное яблоко. Расположившаяся в отдалении Сатьябхама, в кожаной рубашке и бриджах, расшитых бронзовой чешуей, с огромным двуручным мечом в кожаных ножнах, висевшим у нее за спиной, хмуро разглядывала перевал.
Солнце еще не село, но на небе уже взошли звезды. Здесь они казались гораздо более яркими.
– Звезды и небеса такие красивые, – со вздохом сказала Драупади.
– Я ненавижу солнце, звезды, небо, и вообще все это. – Буря выплюнула семечко. После того как они вышли из паланкина, она стала разговорчивей. – Звезды напоминают мне, что сегодня ночью мне нужно будет разбить лагерь. Спать на холодной, жесткой земле. Небо напоминает мне о клочке неба, который я видела из колодца, в который меня бросил отец, когда я его ослушалась.
Драупади глянула на нее. Волосы Бури были прекрасны в своей дикой, грубой красоте. Единственную косу украшали безделушки. По лицу была размазана грязь, но и она не могла скрыть припудренные веснушки на переносице. Она перенесла столько боли, подверглась насилию со стороны собственного отца.
– Их набирают молодыми. Независимо от того, насколько они крупны или сильны. А в зависимости от того, что у них случилось, – застенчиво сказала Буря. Она стала немного теплее относиться к царевне, возможно, чувствуя вину за свои резкие слова в паланкине. – Эм-м, вы спросили, как вербуют Серебряных Волчиц… Ну… У всех нас в прошлом случилось нечто, чем нельзя гордиться. Большинство из нас – третья или четвертая девочка в семье. Я могу и не рассказывать вам, что север неправильно относится к женщинам. Во всяком случае, не так, как на юге. Там нас называют бременем. Девочек отдают в храмы как
– Не обращайте внимания на ее слова, моя госпожа, – сказала Дождь, поднимаясь из-за камней. Она была на добрых две ладони выше Бури и больше походила на Верховную жрицу, чем на солдата. Ее волосы были собраны на затылке в тугой конский хвост. От правой брови к левой щеке тянулся длинный шрам. На украшенном шипами кожаном поясе висели длинный меч и кинжал.
– Да заберет тебя Яма! Как ты, на хрен, умудряешься каждый раз ко мне подкрадываться? – выплюнула Буря.
– У тебя просто крошечные уши, Буря. Итак, царевна, в Панчале нет женщин-воинов?
– Ни одной, – призналась Драупади. – Я была поражена, увидев в Матхуре женщин с оружием в руках. Я вообще никогда не могла себе представить женщину-солдата, хотя и слышала, что за пределами Речных земель между женщинами и мужчинами нет разницы.