Сыны Тьмы

Сатьябхама застыла в странной позе, неподвижная как статуя. Затем ее левая рука поднялась и осторожно коснулась меча, торчащего у нее из груди. Кровь стекала по всей длине лезвия.

ДОЖДЬ почувствовала, как у нее пересохло во рту. Меч Калявана пронзил грудь Сатьябхамы, войдя по самую рукоять, так что клинок буквально вырисовывался на фоне заходящего солнца позади нее. Какое-то мгновение они стояли в тишине. Ветер шевелил листья деревьев, растущих вдоль Стены, заставляя их шелестеть, стряхивая сухие и зеленые ветки на плечи солдат. Как ни странно, теперь, когда стало тихо, Дождь наконец услышала щебетание птиц. И хотя она знала, что ей это лишь представлялось, она услышала безмолвный крик из уст Кришны.

Из груди Сатьябхамы летели брызги крови, и она нахмурилась, взглянув сперва на украшенную рубинами крестовину, торчащую из ее ребер, а затем вверх, на солнце, которое предало ее. Но виноватое во всем солнце было сейчас позади нее, быстро прячась в своем позоре. Ее глаза обратились к Кришне:

– Не повезло… – улыбнувшись, сказала Сатьябхама. И вот так просто она упала, как камень.

Кришна бросился вперед как раз в тот момент, когда Каляван поймал Сатьябхаму, остановив ее падение и вытащив из ее груди меч. Кровь хлынула, как волна алого прилива. Собранные в узел волосы расплескались, рухнув каскадом ниже пояса. Сатьябхама и Каляван застыли в какой-то жуткой немой сцене на фоне обрисовавшего их силуэты солнца, словно они были двумя несчастными возлюбленными, изготовившимися к смерти. Каляван осторожно опустил женщину на землю и приказал греческому солдату, который стоял словно в трансе, поднести ее упавший щит, а затем передал щит Кришне, который укрыл им жену.

Итак, Повелительница Войны Матхуры спала, укутавшись щитом вместо одеяла, прикрывая им кровавую дыру в груди.

Дождь, с трудом сдерживая слезы, подошла к Калявану и Кришне, стоящим на коленях рядом с телом Сатьябхамы.

– Достойная смерть – сама по себе награда, – сказала она мертвым, как сон, голосом. Опустившись на одно колено, она закрыла глаза Сатьябхамы, в которых все еще светилось удивленное выражение.

Поднявшись, Дождь коротко приказала:

– Волчицы!

Потрясенные Серебряные Волчицы отреагировали мгновенно. Те, кто был рядом, подошли и образовали круг вокруг тела Сатьябхамы. Матхуранские и греческие солдаты расступились, давая им широкий проход. Они стояли по стойке «смирно», прижав правые руки к сердцу. Молча. Ожидая.

Дождь щелкнула каблуками и приложила кулак к груди. И на всем протяжении Железного Коменданта, по всему полю битвы и вокруг павшего командира Серебряные Волчицы разом обнажили десятки мечей.

ШИШУПАЛ вздрогнул, когда над Железным Комендантом прокатился звон обнаженных мечей. Стальной салют для Повелительницы Войны. От этого ужасающего звука по его рукам побежали мурашки.

– Этот жест гораздо более пугающий, чем любой боевой клич, который слышал Экклавья!

Шишупал кивнул. Он увидел, как Каляван глянул на Кришну налитыми кровью глазами, на его лице была жалкая смесь раскаяния и облегчения. Повернувшись к своим солдатам, он приказал:

– Солнце село. Прервать битву.

Шишупал был потрясен. Каким наивным мог быть Каляван! В бою нельзя так рисковать. Всего один поворот судьбы, и победитель может найти меч в своем сердце. Но Каляван и сам был тяжело ранен. Возможно, он просто выигрывал время, чтобы обратиться к целителю.

Первоначальный шок прошел, Каляван, прихрамывая, направился к своему оруженосцу, придерживающему лошадь: к нему даже немного вернулась его былая развязность, что было довольно-таки возвышенно для человека, который только что потерял ухо. В этом мире, где шрамы были столь же популярны, как и мечи, Каляван наконец доказал всем свою храбрость. Но на этот раз было и что-то другое. Как будто за один поединок Каляван разом постарел на десять лет.

– Если вы сдадитесь к рассвету, – сказал Каляван, поворачиваясь к провалу в Железном Коменданте, – я пощажу простой люд. Всего одна ночь. Повелительница Войны купила ее вам своей жизнью.

Битва за Матхуру Часть II

Обуздывай свои страсти, чтобы они не отомстили тебе.

Эпиктет

КРИШНА старался не отрывать глаз от дороги, разглядывая ее так, словно видел в первый раз, грыз язык, дрожащими пальцами возился с застежками доспехов, измазанных ее кровью. Он пытался игнорировать плывшие в воздухе позади него рыдания. Волчицы соорудили для нее погребальный костер. Многие зарыдали еще до того, как пламя начало пожирать ее тело. Но Кришна не мог остаться и смотреть, как она превращается в пепел. Дождь сказала, что такова была ее воля: ее прах должен был быть сохранен, чтобы потом его смешали с прахом Кришны и развеяли над Ямуной. Кришна сказал Дождь убираться к демонам со своими советами.

К тому времени, когда он достиг ступеней Сената, он никак не мог справиться со стучащими зубами. Его глаза были сухими, хотя казалось, что он не переставал плакать.

Он упал и тихо выругался: