Сыны Тьмы

– Ты… ты… – ему становилось все хуже.

– Давай я перефразирую, – сказала она, – в благодарность за спасение твоей жизни. Признай же, Ягненок, я дух-хранитель, посланный сюда Богом Бури, чтобы спасти тебя.

– Ты… убийца, – выдохнул он, прежде чем свалиться на дно повозки – отравленный, израненный и ослабевший.

III

Когда Карна открыл глаза, он обнаружил, что лежит на спине, разглядывая каменный потолок, на котором красовалась пышущая безумием фреска, изображающая калинганскую богиню Океана, пожирающую смертных мужчин. Карна огляделся по сторонам. Он лежал на тюфяке, и из одежды на нем была лишь набедренная повязка. И, надо сказать, сейчас Карна был рад нагруднику, намертво приросшему к его коже. Левая рука была в гипсе, бедро горело огнем, желудок скрутило. Карна застонал и закрыл глаза.

– Самое время проснуться, – произнес знакомый голос.

Карна приоткрыл один глаз. Он увидел упрямую челюсть, глубоко посаженные глаза и тщательно ухоженную бороду. Красивое лицо. Как, впрочем, и все остальное.

На собеседнике Карны был красный нагрудник, покрытый эмалью, и бордовый плащ.

Царевич Дурьодхана, наследник Союза Хастины, стоял у постели Карны. Он всегда был очень эмоциональным, но сейчас на его лице светилось искреннее беспокойство. Принц положил руку на плечо Карны:

– Ты же знаешь, я не твоя нянька! – Губы принца изогнулись в улыбке.

Карна усмехнулся при виде друга. Дурьодхана был для него благодетелем, другом, философом и наставником; он сочетал все таланты, какие можно было только пожелать царевичу. Люди уважали его. Пусть его порой и называли грубым и резким, но он был справедливым, и для Карны это было важнее всего.

– Как долго я был без сознания?

– Три ночи.

– Три! – Карна дернулся и замер, поняв, что поспешил.

– Да, на твоем месте я бы так больше не делал.

Карна вздохнул – сейчас ему было не до того, чтоб смеяться.

– Где… где я?

– В безопасности, пусть здесь и не очень комфортно. Карна, я знаю, ты говорил, что тебе не следует плыть на корабле, но я не думал, что все настолько серьезно.

– Что случилось?

– Я думал, что смогу узнать об этом у тебя, – криво усмехнулся Дурьодхан. – Кажется, твое тело было обезвожено задолго до того, как начались твои приключения.

– Да… я… – Карна вспомнил рыжие волосы Калы у своих ног, ее вздымающееся тело, когда она сидела верхом на нем, свои вздохи, когда она была под ним, долгие часы в поту и укусах… Он прогнал воспоминание. – Я забыл напиться.

– Мне сказали, что ты прыгнул с корабля на кобыле в бушующее море.

– Неужели я мог это сделать? – Карна слабо улыбнулся.

– И что ты проплыл верхом на ней несколько лиг, чтобы добраться до берега, что тебя кусали пиявки и создания, которых целитель даже не знает!

– Здесь очень суровые воды.

– Что затем на тебя напали убийцы, жестоко избили, ударили отравленным клинком и едва не убили, когда ты, измученный и раненый, бежал по улицам.

– Припоминаю что-то такое.

– Мне так тебя жаль. Ты потерял сознание, мой друг. Тело порой само отключается, если злоупотреблять его способностями, – с легкой улыбкой сказал Дурьодхана. – И ведь ты постоянно это делаешь.

– Но ведь тебе это нравится, мой царевич?

– По большей части.

– Люди ведь не верят, что я невиновен в убийстве Пракара Мардина?

– Боюсь, что нет. Но это наименьшая из забот. Кажется, твой корабль нес чуму. По крайней мере, так утверждают охранники дока. Они сожгли его.

– Сожгли? Чума! Но это невозможно. Я бы не…

– Знаю. В этом есть что-то подозрительное.

Убийство. Кала. От воспоминаний закружилась голова.

– Там была девушка, царевич. – Карна безуспешно пытался сесть. – Она… она – ключ ко всему этому. Она…

– Ему следует отдохнуть, любимый, – раздался голос из темноты, и от этого звука у него запылала кровь в венах. Женщина неторопливо и в то же время смело вышла на свет. На ее штанах были алые полосы, а на лацканах жакета – золотые кружева, перехваченные латунными пряжками. Обута она была в кремовые кожаные сапоги до колен с широкими голенищами, застегнутыми на лазуритовые пуговицы с тиснеными латунными лебедями. И пусть ее огненно-рыжие волосы исчезли, сменившись коротко остриженными черными, он где угодно узнал бы ее полные губы, высокие скулы и темную обветренную кожу. Но это была женщина высокого происхождения, а не уборщица, которая его соблазнила.

– Посмотри на его бедное израненное тело. – Она встала рядом с Дурьодханой, собственнически положив руку ему на плечо, а затем прикоснулась двумя пальцами ко лбу. – Пусть волны несут тебя.

Дурьодхана улыбнулся:

– Пусть течение вернет тебя обратно.

Краска отхлынула от лица Карны. Мир потемнел, а ледяное замешательство затопило его разум. Он не знал, что больше его поразило: то, как эта девка собственнически положила руку на плечо Дурьодхане, или то, что Дурьодхана покраснел как мальчишка.

– Я… я не понимаю.

– Ну… – Дурьодхана прочистил горло.