Сыны Тьмы

– Не совсем, – сказал Варцин. – Я имею в виду, если мы погибнем в пасти тигра в первый же год, ачарьям не придется тратиться на наше образование. Так что для Меру это вопрос денег. – Варцин был драхмой. Как и Нала, он тоже стал частью движения Меру к позитивным изменениям.

– Проклятые драхмы, – проворчал Акопа. – Меру начинает терять свое имя. Разбавлять его торговцами и лесными жителями – просто ужасно.

Ничуть не обидевшийся Нала повернулся к нему:

– Не укажешь ли ты тогда нам путь, о Великий и Могущественный Намин? Может быть, стоит преклонить колени, чтоб ты нашел выход?

Остальные засмеялись.

Акопа нахмурился:

– Тебе бы лишь кусаться, Пятно.

– Интересный подбор слов, – задумчиво произнес Нала, обходя корни деревьев, о которые споткнулся Акопа. – Я имею в виду сейчас – потому что здесь, в лесу, наверняка есть кобры.

– Врешь! – выкрикнул Акопа, но все же было видно, что он старается держаться к Нале поближе, а тот подмигнул остальным мальчишкам. Те неловко захихикали – видно, их головы тоже слишком уж были заняты мыслями о кобрах, кусающих за пятки.

Эти ученики Меру, шишьи, разыскивали в лесу некие семена, позволяющие разжечь алхимические фонари.

Меру был основан Святой Семеркой Саптариши тысячи лет назад для обучения тех, кто в будущем мог стать многообещающим ачарьей. Семеро хотели найти безопасное убежище, где они могли бы тайно обучать детей родом из пресветлых наминов путям познания и мирового господства. И для такого образования лучше всего подошла крепость, расположенная между двумя ледяными пиками Май Лая, расположенная высоко над землей и далеко от остальной части мира. Человек, окончивший обучение в Меру, как, впрочем, и ученик, вышедший из стен любого гурукула, существующего по разрешению Меру, становился ачарьей. Ачарья, окончивший обучение с высокими баллами, отправлялся советником ко дворам императоров и царей, дабы помогать им в вопросах права, политики, ну и, если повезет, зачатии царевичей. Ну а если баллы были низки, то вы могли попасть в услужение к кому-то не столь знатному или в какую-нибудь гильдию, хотя большинство таких выпускников предпочитали мир академии. Они либо преподавали прямо в Меру, либо открывали частные гурукулы в родных городах.

В Меру не всегда царила такая идиллия. В былые времена она на короткое время превратилась в тренировочный лагерь для убийц, готовых ради шанса уничтожить в Век Крови как можно больше кшарьев вступить в ряды армии Проклятья Кшарьев ачарьи Паршурама. Все закончилось, как и подобает истории из романа – огонь угас после нескольких волн убийств. После Великого Перемирия между кшарьями и наминами Меру понизили, – ну, или повысили в должности, как посмотреть, – до простой цитадели знаний.

В последнее время о Саптариши тоже не было слышно. Ходили слухи, что Семеро прекратили по своей воле возводить царей на трон. Никто не видел Саптариши уже почти сто лет. Преподаватели Меру уже давно поняли это и сделали все, чтобы это продолжалось и дальше. В конце концов, тренировать убийц очень сложно, а когда ты идешь в учителя, то совершенно не рассчитываешь на то, что столкнешься со сложностями. Прикрываясь именем Саптариши, настроенные более либерально учителя Меру начали открывать двери цитадели для тех, кому раньше сюда не было хода. Разговоры о том, что меньшинство тоже должно иметь своих представителей, а также появление новых правителей в Матхуре и Гильдии Синд, которую академики называли «маргинальным обществом», привели к тому, что Меру со временем должен был измениться или отказаться от части гонораров в форме гурудакшины[4].

Так что Нала стал первым валкой, вошедшим в двери Меру. Главный ачарья Меру планировал получить красивую историю о том, как Нала выстоял в Меру, несмотря на расизм и издевательства, и использовать это как вдохновляющий пример, чтобы привлечь как можно больше учеников из других периферийных племен. Так что то, что Нала прекрасно ладил со своими однокурсниками, стало для главы Меру большим разочарованием. Но чего он не знал, так это того, что дома Нала считался позором для семьи, для матери и пятерых братьев – и все потому, что прыгать с дерева и охотиться на кабана он умел так же, как мертвая игуана. А еще потому, что у этого невысокого черноволосого валки с лицом, испещренным пятнами витилиго, был пытливый ум, стремившийся думать. И потому, что Нала мог лишь частично контролировать свое тело – а для леса все это было смертельно опасно. Так что, когда Меру избрал его, это стало ответом на горячие молитвы его матери, просившей спасти его от верной смерти. К счастью для Налы, его друзья в Меру тоже не знали об этом. С таким же успехом он мог спокойно назваться вождем Нора.

– Нашел! – Упави сорвал веточку астильбы и взмахнул ею, как мечом, отчего вокруг его головы возник оранжевый ореол. – Можно идти назад!