Сырок. История моей жизни и бизнеса

К сожалению, встречаются варианты, когда человек не хочет ничего. И школьники, и взрослые люди готовы лежать на диване, есть, пить и спать. Это означает, что человек не получает никакого удовольствия от других видов деятельности.

Если родитель трудоголик, то вероятность того, что ребенок окажется бездельником, очень невелика. Другое дело – нужно найти стезю, где он сильнее. Надо не давить, но смотреть, чем ребенок интересуется, и помогать ему в этой деятельности. И самое главное – помогать побеждать, потому что несколько поражений, полученных подряд, могут отбить охоту продолжать. Наставнику стоит вести ученика и показывать, каким образом добиваться побед.

Специально со мной темой жизненного успеха родители не занимались, но просто с утра до вечера работали и своим примером показывали, что работа – это и успех, и удовольствие. И конечно, именно родители заложили в меня многие черты. Расскажу про свою семью, прошедшую в XX веке через большие испытания.

Я смешанных кровей. Мама, Рива Яковлевна, – еврейка; папа, Юрий Алексеевич, – русский. Мамин папа, дедушка Яша, родом из Бобруйска. В 1905 году по всей Российской империи, в том числе в Белоруссии, начались еврейские погромы. Люди стали думать, куда бежать. Семья дедушки Яши бедствовала и сумела собрать денег на билет за границу только для его родной сестры Гели. По этому билету Геля отправилась во Францию, оттуда уехала в Америку, где вышла замуж за юриста и всю жизнь прожила в небольшом городке Шарон в штате Массачусетс. В 1917 году у нее родился сын Боря, ставший адвокатом, а в 1923‑м – дочь Рива, работавшая врачом.

Ну а дедушка Яша пошел из Бобруйска пешком в глубь страны.

В Российской империи с 1791 года действовала так называемая черта оседлости для евреев. В западной части страны жить им на постоянной основе разрешалось только на территориях, которые теперь в основном относятся к Украине и Белоруссии. В европейской части нынешней России евреям жить не позволялось.

Дед через всю страну прошел до Уфы, где явные антисемитские настроения отсутствовали. На новом месте он познакомился с бабушкой Хасей, красивой, голубоглазой, светловолосой девушкой из состоятельной семьи. Выдавать ее за бедного родители не хотели, так что дедушке пришлось фактически выкрасть ее из семьи. Несмотря на разное социальное положение, они поженились.

Деда все знали как выдающегося сапожника. Об этом говорит даже тот факт, что после Октябрьской революции 1917 года, хотя он не умел ни читать, ни писать, его назначили начальником цеха на обувной фабрике под названием артель «Победа». Все делали одинаковую советскую обувь, а он мог шить под индивидуальный заказ или для выставок. Из-за тяжелой работы дед обладал очень сильными руками – такими, что сапожный нож отскакивал от напряженных мышц.

Разлученные в 1905 году дедушка Яша и бабушка Геля долго мечтали встретиться, и в 20‑е годы мечта сбылась: сестра приезжала погостить в СССР. Но потом начались тяжелые сталинские времена. В 1937 году дедушку «забрали» именно за наличие родственницы за границей. Его бы, конечно, осудили (с «врагами народа» тогда не церемонились), но спасение оказалось в ремесле.

До тюрьмы дед шил сапоги для всей верхушки Башкирии. Люди в составе Красной армии прошли Гражданскую войну, многие заработали болезни ног, а у деда получалась на удивление удобная обувь. Кому-то из республиканских руководителей срочно понадобились сапоги, и он вспомнил именно Якова Соломоновича Примака. Оказалось, тот в тюрьме. Начали выяснять, что да как. В результате деда освободили – пусть лучше обувь шьет, приносит пользу в деле строительства коммунизма.

Дед сидел недолго, но испугали его на всю жизнь. Даже письма от любимой сестры он отказывался получать напрямую: они шли окольными путями через родственников. Повидаться с ней снова ему так и не довелось.

У дедушки Яши и бабушки Хаси, кроме моей мамы, было еще двое детей. Старший, Семик, умер от инфекционного заболевания в детстве, а Боря, в честь которого назвали меня, погиб на войне. Борис Яковлевич Примак поступил перед войной в Ленинградский политехнический институт, окончил его с отличием в июне 1941 года и планировал остаться работать в институте. Но судьба распорядилась иначе. В июле в составе добровольцев он отправился в Карелию на финско-российский фронт. У советских людей выбора не существовало, а у евреев и подавно – либо немцы убьют, либо идти воевать.

Финляндия, оскорбленная поражением в войне с СССР 1939–1940 годов, стала союзником Германии и при помощи немцев напала на СССР с севера. Питерские ополченцы ценой собственных жизней сдерживали наступление. Из сорокатысячной армии в живых остались всего 800 человек.

Возле деревни Сяндеба в сентябре 1941 года без вести пропал и дядя Боря. Ополченцы задержали врага на несколько недель и дали возможность стране мобилизовать силы. Я попросил двоюродного брата, Дмитрия Александрова, найти место гибели дяди Бори. Сейчас на братской могиле стоит памятник, а Дима снял фильм про те трагические события. Я плакал, когда его смотрел.