Сырок. История моей жизни и бизнеса

– Нельзя, – ответил дед.

Бдительный товарищ написал донос о том, что дед неправильно ведет себя с рабочими и занимается вредительской деятельностью. 5 ноября его арестовали. В справке, подписанной сержантом госбезопасности Рыковым, говорилось, что «по имеющимся в ОДТО ГУГБ НКВД ст. Уфа данным Александров является участником контрреволюционной троцкистской организации, вскрытой на железной дороге им. Куйбышева, по заданию которой проводил контрреволюционную подрывную деятельность, направленную на разрушение железнодорожного транспорта». Обвинение предъявили по статье 58 УК РСФСР (пункты 9, 10, 11). За это грозила так называемая «высшая мера социальной защиты»: расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства Союза ССР и изгнание из пределов Союза ССР навсегда, с допущением при смягчающих обстоятельствах понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества.

Пять месяцев дед провел под арестом, ни в чем не признался, никого не заложил. Потом, видно, поняли, что никакой он не предатель, и выпустили. Дело прекратили за отсутствием состава преступления, установили факт клеветы и восстановили в составе коммунистической партии. Об этой неприятной истории дед старался не вспоминать.

Юра, Олег и Игорь учились в 11‑й школе имени Лидии Галановой. Именно там папа познакомился с мамой: они вместе сидели за деревянной партой, в одну чернильницу макали перья, а после уроков гуляли. Дальше судьба их разлучила: отца посадили в тюрьму за драку – выпустили уже после войны. Позже судимость сняли, и отец даже вступил в партию и работал главным врачом, чего судимость бы не позволила.

Так что у нас семья «сидельцев». Оба дедушки, папа и я – все сидели. Только причины разные: родственники за границей, донос, драка по молодости, ну а я – страдалец социализма. Так уж на роду написано. В России от тюрьмы и от сумы не зарекайся – наша семья мудрую поговорку полностью оправдывает.

Вернувшись из тюрьмы, папа пришел к маме и сказал:

– Рива, давай поженимся!

– Я согласна, Юра, но обещай, что никогда не будешь называть меня жидовкой.

– Обещаю. А ты никогда не называй меня зеком.

– Договорились!

Вот такое предание в нашей семье о том, как поженились родители.

Я читал воспоминания одной женщины, которая эмигрировала из России в Израиль, а потом за коммунистическими идеалами вернулась в СССР. Так ей мать говорила: «Не выходи за русского, он все равно будет называть тебя жидовкой».

После женитьбы папу направили служить в армию, на Дальний Восток. Дедушка пошил маме красивое кожаное пальто, и она поехала вместе с ним. После войны с японцами на Дальнем Востоке формировались большие гарнизоны, поэтому требовались врачи. Поначалу они никого не знали и чувствовали настороженное отношение.

Но вскоре все изменилось благодаря его величеству случаю. Однажды шестилетний сын замполита нашел красную стеклянную бутылочку со сладкими витаминами PP и съел все ее содержимое. Ребенок от страха, что его накажут, забился под кровать, начал задыхаться и помирать. Замполитова жена, раньше называвшая мою маму жидовкой, приползла на коленях с просьбой спасти ребенка. Мама, как опытный врач, сразу дала марганцовку и поставила клизму, чтобы вся гадость вышла. Ребенок выжил, и с тех пор притеснения по еврейскому признаку закончились.

Папа на какое-то время уезжал в командировку в Китай. Из его рассказов помню только то, что пили там китайскую водку и ему очень нравилось, как готовили местные. Они чистили рыбу, бросали ее в чан с кипящим маслом, и рыба становилась готовой еще до момента, когда доходила до дна. Из Китая папа привез целый чемодан шелковых изделий, и мама некоторое время щеголяла в них.

Папа с мамой поженились 11 сентября 1946 года, а ровно через год на свет появился я. Потом родился брат Константин. Папа к тому времени стал заместителем главного врача стоматологической поликлиники в Уфе.

Жили не тужили, но через несколько лет случилась семейная трагедия. Обедать врачи ходили в столовую Совета министров Башкирии, а уборщицей там работала очень красивая женщина по фамилии Аблеева. Что я там, маленький, мог оценить? Но помню ее яркую внешность: голубоглазая, с черными волосами – по-моему, смесь татарки и русской.

И папа закрутил с красоткой роман. А мамина подруга Тамара, врач ухо-горло-нос, взяла да и рассказала, что у папы любовница и он ей даже квартиру снял. При этом я не припомню, чтобы папа хоть раз не ночевал дома.

Мама, узнав про измену отца, взяла меня в охапку и поехала в злополучную столовую. Когда Аблеева показалась из здания, мама схватила ее за волосы и стала стучать головой об дверь. Никогда ни до, ни после моя мама, культурный человек, не делала ничего подобного. Видимо, чувствовала, что папин обман оставит трещину на всю жизнь.

Эта история действительно встала между родителями. При нас они никогда не ругались, но жили, к сожалению, как кошка с собакой. Так бывает у цельных натур. Всего один случай способен испортить жизнь.

* * *