Сыщики из третьей гимназии и Секрет медальонов

– Спасибо, что нашли медальон, принадлежавший моему папе. В детстве я очень любил сравнивать его с портретом деда. Но мне и в голову не пришло, что листья на березке – это шифр.

– Если что-то и зашифровано, то твой дядя расшифровал это неправильно, – с грустью сказал Володя.

– Увы. Мне бы очень пригодились дедушкины сто тысяч, – вздохнул Ваня Чванов.

– Ты что, забыл, что их украл Васька? – напомнил кадету сопровождавший его отставной майор Корнильев.

– Но ты же сам говоришь, что он в краже не сознался.

– А что за Васька? – хором спросили Володя с Федей.

И Ваня Чванов рассказал им грустную историю про исчезновение дедушкиных денег.

– Раз деньги пропали, значит, твой дедушка их действительно спрятал, – сказал Ване Володя.

– Надо расшифровать этот шифр из листиков, – вторил ему Федя.

– И как это сделать? – с надеждой спросил Ваня.

– Пока не знаю, – честно признался Тарусов.

– Но мы обязательно их расшифруем, – пообещал Липов.

Федя с Володей очень опасались, что после фиаско с могилами младенцев троица второгодников снова начнет их травить. Но, к удивлению, они подошли со словами поддержки.

– Не расстраивайтесь, – сказал Свинка.

– Это очень хорошо, что полиция не нашла бриллианты, – дружески подмигнул одноклассникам Штемпель. – Она бы их этому прыщавому наследнику отдала.

– А так они все нам достанутся, – сказал Базиль.

– Пойдете завтра с нами искать? – спросил барон.

– Куда? – удивились Володя с Федей.

– Так Смоленских кладбищ в городе два. Православное и лютеранское, – объяснил барон и указал рукой. – Вон оно через речку. Только тсс! Никому ни слова. Завтра вместе туда пойдем, найдем нужные могилы и их разроем.

– Руками, что ли? – уточнил Свинка.

– Зачем руками? Мы лопаты купим, – объяснил Штемпель.

– С лопатами нас на кладбище не пустят, – покачал головой Базиль.

– А мы купим маленькие, чтобы в ранцы влезли. Я знаю, где такие продают. Пойдете с нами? – спросил Штемпель у Липова и Тарусова.

– Нас родители не отпустят, – с грустью сказал Володя, указав на Дмитрия Даниловича, беседовавшего с Крутилиным, и Александру Ильиничну, разговаривавшую с Анастасией Григорьевной.

– Жаль, – вздохнул барон. – Впятером искать могилы легче.

– И копать быстрее, – согласился Свинка.

– Зато бриллиантов в итоге каждому больше достанется. На троих-то делить выгоднее, чем на пятерых, – обрадовался Базиль.

* * *

Крутилин тем временем советовался с Тарусовым, как ему поступить с Фроськой и Кешкой.

– Возьметесь их защищать? – спросил он, кратко пересказав суть дела.

– Ну, если просите лично вы, то конечно.

– А от каторги спасёте?

– Вот этого гарантировать не могу.

– И что мне делать? Одна влиятельная особа настоятельно просит их обоих спасти от наказания.

– В чем же загвоздка? Пусть эта… как её…

– Фроська, – подсказал Крутилин.

– Изменит показания. Скажет, что заклады ей велел забрать ростовщик. Мол, боялся, что грабитель вернется и таки обчистит квартиру. А её сынок все это подтвердит. Ну и всё, смело прекращайте дело.

– Какая мысль! Какая мысль! Спасибо.

* * *

– А почему Зиночка на раскопку могил не пришла? – спросила Александра Ильинична у Липовой, чтобы как-то завязать разговор о девочке.

– Сказала, что в могилах пусто, никаких сокровищ там нет. Вот и не пошла.

– Она давно такая… ясновидящая?

– Мы и сами не знаем.

– Как это?

– Хоть и любим её как свою, но она нам с Игнатом не родная, приемная.

– Ах, вот оно что…

– Дочка моей двоюродной сестры. Та в хоре певичкой служила. Влюбился в неё офицер, но Любаша предпочла другого. Офицер тот на неё осерчал и от ревности саблей зарубил. А у самой Любаши из близкой родни один брат остался, но он монашествует. И поэтому взять к себе Зиночку он не мог. Потому и упросил нас с Игнатом сиротку удочерить. Обещал деньгами помогать, но так ни копейки мы от него и не получили.

* * *

Увидев мальчишек из окна, на улицу выскочила Зина.

– Ну что, нашли клад? – насмешливо спросила она.

– Нет, – развели они руками.

– А я вам говорила, что в могилах пусто, – заявила Зина. – Сокровища на другом кладбище спрятаны.

– На каком? На лютеранском? – спросил Володя.

– Нет. На кладбище деревьев.

* * *

Когда из сыскной вышли Фроська с Кешкой, на Большой Морской уже зажигали газ в фонарях.

– У тебя деньги есть? – первым делом спросила Фроська.

– Нет, – соврал Кешка.

– Тогда одежу твою сейчас на рубище обменяем, – решила крючочница. – Рубля два точно дадут. А то и три.

– На одежду мою не рассчитывай.

– А на что тогда пожрать? На что выпить?

– На еду у меня деньги есть. А пить ты больше не будешь.

– Что-что?

– Что слышала. Если хочешь, чтобы я жил с тобой, пить ты больше не будешь.

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать, бестолочь! – Фроська попыталась дать сыну подзатыльник, но тот ловко увернулся.

– И бить меня ты тоже больше не будешь. – Кешка остановился и пристально посмотрел матери в глаза. – Поняла?

– А ты, я гляжу, повзрослел за неделю.

– Эй, что встали? А ну валите отсюда, – замахнулся на них метлою дворник.

– Ты чего орешь? – огрызнулась Фроська. – Где хочу, там и стою.

Дворник достал свисток.