Сыщики из третьей гимназии и Секрет медальонов

– Ну я же говорила тебе, твой папка – генерал, – напомнила Фроська. – А это сморчок какой-то. Папка твой толстым был. И старым. Кухаркой я у него служила. Соблазнил меня, дуру молодую. А хозяйка, узнав, прогнала.

– Как фамилия генерала? – спросил Крутилин.

Фроська поманила его ухо пальцем и, когда Крутилин пригнулся к её губам, прошептала.

Иван Дмитриевич осклабился. Ничего себе!

– В камере моей одна из товарок грамотной оказалась. Так я её попросила письмо моему генералу написать. А нищенку, что сегодня отпустили – в ящик на Почтамтской бросить.

– Думаешь, поможет? Да он давно уже забыл про тебя, – рассмеялся Крутилин.

Но, вернувшись в приемную, обнаружил там одного из адъютантов названного лица. Тот, щелкнув каблуками, сказал:

– Его высокопревосходительство просит вас явиться к нему.

Хоть и не подчинен был Крутилин Военному министерству, но столь высокопоставленному лицу отказать не смог. Идти было недалеко, потому экипаж не нанимал.

Его высокопревосходительство «мариновать» сыщика в приемной не стал, принял сразу. Они были знакомы. Полгода назад наглая воровка похитила из квартиры его высокопревосходительство золотую цепь ордена Андрея Первозванного, а Крутилин нашел и преступницу, и похищенное, но вынужден был признать, что попалась воровка совершенно случайно. Но высокий сановник возврату цепи очень обрадовался. И потому, хоть должность Ивана Дмитриевича и была в сравнении с его собственной микроскопической, принял его как равного. Встал, вышел навстречу, пожал руку и повел разговор не в приказном, как ему было привычно, а в дружеском тоне:

– Говорят, сынок у вас народился.

– Да, позавчера окрестили Константином.

– От всей души поздравляю. А вот мне жена одних девок нарожала. С ними на одних приданых разоришься.

Его высокопревосходительство лукавил. Любой из тысяч подчиненных ему офицеров считал за честь с ним породниться. Женихам и в голову не приходило требовать от будущего тестя приданое. А его высокопревосходительство выбирал из них тех, кто был побогаче.

– А сегодня вдруг узнал, что и сынок у меня имеется. Пусть и незаконнорожденный, но ведь свой, родной. У вас сейчас в застенках томится вместе с матерью.

– Вы про Фроську Соловьеву? – уточнил Крутилин.

– Да. Кухаркой у нас служила. Вся такая симпатичная, вот и не удержался, приласкал разок. А жена про то прознала и малышку выгнала. А та, оказывается, брюхатой была. Вы бы отпустили их, Иван Дмитриевич…

– Как же я их отпущу? Они квартиру ростовщика обнесли.

– Так ему и надо. А нечего на людском горе наживаться. Ну а я со своей стороны в долгу не останусь…

Предложение было заманчивым. Обрести такого покровителя, без доклада вхожего к императору в кабинет, мечтал каждый российский чиновник.

– Сделаю все от меня возможное, ваше высокопревосходительство.

– Я в вас не сомневался. – И генерал на прощание с теплотой обнял сыщика.

* * *

На первой же перемене Федя развернул в рекреации «Петербургский листок», громко прочел заметку о сыщиках-карликах, а потом рассказал одноклассникам, как все было на самом деле. На второй перемене уже солировал Володя – история о том, как он крался по кладбищу за беглым каторжником, собрала вокруг него все младшие классы. На последней перемене уже вся гимназия собралась на его рассказ о вчерашних событиях в квартире Сони.

– После уроков мы едем на кладбище, – похвастался в конце Федя. – Будем разрывать могилы, искать в них бриллианты.

После последнего урока к Феде и Володе подошли их заклятые враги, пресловутая троица во главе со Штемпелем.

– Парни, давайте дружить, – предложил он и подал руку.

После рукопожатий и объятий Свинка попросил:

– А можно и мы поедем на кладбище?

– Конечно.

За Володей и Федей заехали на ландо родители, Штемпель с товарищами наняли экипаж. Доехали быстро, однако у ворот их ждал сюрприз. Чуть ли не половина учеников третьей гимназии стояла там. Крутилин, увидев толпу гимназистов, пришедших поглазеть на эксгумацию, стал возмущаться:

– Мальчики! Вам нечего тут делать. Это судебно-медицинское мероприятие. От вида покойника вам может сделаться дурно.

– Оба покойника давно уже сгнили вместе с гробами. Лет-то сколько прошло, – напомнил ему доктор Прыжов, признанный эксперт-патологоанатом.

– Мы и не такое видали, – уверил начальника сыскной Штемпель, обожавший ходить в Обуховскую больницу, в морге которой частенько выставляли трупы для опознания.

– Ну-с, приступайте, – велел начальник сыскной могильщикам.

Ни в одной из могил не нашли ровным счетов ничего. Гробы с несчастными младенцами, как справедливо указал доктор Прыжов, давно сгнили, а бриллианты, если они у него действительно были, Иван Иванович Чванов закопал где-то в другом месте.

Больше всех были разочарованы гимназисты третьей гимназии. Многие из них не преминули выказать Феде с Володей свое возмущение.

– Жалкие врунишки.

– Глупые карлики.

Лишь Ваня Чванов, который тоже присутствовал на неудачной эксгумации, подошел к Липову с Тарусовым со словами благодарности: