Сыщики с Нанкин-роуд

У Джонатана Поула давно вошло в привычку испытывать страх по самым разным поводам. В детстве, пока он рос в безопасности, под защитой узких коридоров последнего этажа отеля «Белгравия», где стены с самого пола до потолка были покрыты книжными стеллажами, время от времени ему приходила в голову мысль, что он никогда не сможет преодолеть свои страхи и на всю жизнь останется здесь, в укрытии, ожидая, пока его брат, мастер Вэй или Шаожань выведут его на прогулку во внешний мир. И даже тогда, рядом с ними, он не мог выносить пребывание во внешнем мире более часа, в крайнем случае двух. Стоило ему задержаться на улице сверх этого времени, как голова начинала кружиться, а колени подгибались.

Именно по этой причине каждый раз, когда он мог преодолеть себя, когда его страхи отступали или же ему удавалось их побороть, причем самому, в одиночку, Джонатан в душе ликовал и праздновал победу. Самой блистательной из такого рода побед, одержанных им за последний год – со дня гибели человека, вместе с которым он носил одну и ту же фамилию, хотя Джонатан оставался к ней полностью равнодушен, а тот ее жаждал, – была, несомненно, та, которую он только что совершил.

Джонатан один, совсем один, поехал не куда-нибудь, а в Наньтун, один из ближайших к Шанхаю городков в дельте реки Янцзы, чтобы встретиться с поставщиками отеля. Обычно такими делами занимался Хуберт, но на этот раз Джонатан настоял, что поедет он сам.

– Элис на седьмом месяце, – сказал он брату. – Тебе нельзя уезжать из города на несколько дней, с ночевкой, когда твоя жена на таком сроке. А что, если роды будут преждевременные?

– Хорошо, но возьми с собой по крайней мере Шаожаня или Эмму, – предложил Хуберт.

Однако Джонатан только упрямо мотал головой.

– Я и сам справлюсь, – твердил он старшему брату. – Правда, я смогу.

И он смог. Его чуть было не захлестнула паника, когда экипаж выехал за пределы Шанхая, а все, кого он знал, остались далеко позади, но ему удалось с этим справиться. Ведь город Наньтун расположен совсем близко. И все же он представлялся Джонатану совсем другим, очень далеким миром.

Джонатан вернулся через четыре ночи – с новым контрактом, подписанным поставщиками, чувствуя себя победителем, одолевшим страшное чудовище. Он сделал это, он показал, что может в одиночку выходить во внешний мир.

Сияя от счастья, он попросил извозчика высадить его возле дома мастера Вэя: в отель «Белгравия» он отправится позже. Ему захотелось вначале узнать о здоровье учителя, и только после этого можно будет позволить себе самому отпраздновать свою маленькую победу. Мастер Вэй, к несказанному удивлению Джонатана, оказался не один: в доме был Клод Ожье, оба они пили чай. Присутствие Клода не удивляло его само по себе, поскольку месье частенько сюда захаживал. Самым же удивительным, чуть ли не граничащим с чудом, было то, что учитель выглядел существенно более окрепшим по сравнению с последними неделями, когда выпадали и такие дни, в которые подняться с постели стоило ему немалых трудов.

– С возвращением, Джонатан, – с любезной улыбкой на лице поздоровался Клод.

– Подойди ко мне, малыш, – проговорил мастер Вэй.

Джонатану было почти семнадцать, и он давно уже перестал быть малышом, однако Вэй Лун с трудом расставался со старыми привычками. Джонатан улыбнулся и опустился на колени возле зеленого кресла. Мастер Вэй чуть подрагивающей рукой провел по его волосам.

– Все прошло хорошо?

– Думаю, да, – ответил Джонатан. – В общем, они подписали почти все, что я им привез, вот только не удалось достичь соглашения по поводу новой цены на дрова и уголь, так что пришлось оставить прошлогодние расценки. Хуберт говорил, что это не очень-то и важно, но мне все же хотелось бы добиться и этого…

Мастера Вэя, по всей видимости, совсем не интересовали цены на топливо, но он блестящими глазами пристально рассматривал Джонатана.

– Я горжусь тобой, – сказал он по-чешски. – Сынок, я очень горжусь тобой.

После этих слов всю дорогу от дома мастера Вэя до отеля «Белгравия» на лице Джонатана цвела, не померкнув ни на секунду, широкая улыбка.

Войдя в отель, он сразу же увидел в холле разговаривающих Маргарет и Элис. Каждую он поприветствовал нежным объятием, а потом осторожно положил руку на заметно выступающий живот Элис.

– Твой племянник уже ждет не дождется, когда сможет выйти и с нами со всеми познакомиться, – сказала она. – Думаю, Хуберт наверху, – сообщила она, – в «доме». Он будет очень рад тебя видеть – мы ведь до завтра тебя не ждали.

И Джонатан быстро пробежал сначала по лестнице, соединявшей четыре этажа здания, а потом, перепрыгивая через ступеньку, помчался по другой – узкой винтовой лестнице, ведущей «домой». Хуберта он застал на деревянной площадке, перед верхней ступенькой, будто тот собирался спускаться вниз. Увидев брата, Джонатан внезапно ощутил огромное облегчение.

– Но… Джонатан! – воскликнул Хуберт, немало удивленный его неожиданным возвращением. – А я думал, что… Неважно, иди сюда.

Джонатан бросился в объятия старшего брата. Вот теперь – да, теперь он уж точно дома. У него получилось!