Сыщики с Нанкин-роуд

– Мне тоже, – эхом отозвался Хуберт. – А вот тебе, наверное, не помешает на что-нибудь прилечь и немного отдохнуть.

Клод нервно усмехнулся.

– Определенно, это пошло бы мне на пользу, – сказал он. – Как и что-нибудь крепкое вовнутрь, но, чтобы все это получить, мне, боюсь, придется вернуться в отель и закрыться в номере. Сейчас я не чувствую себя в настроении отправиться в паб или в какой-нибудь ночной клуб. А если начистоту, то думаю, что не буду пребывать в подходящем настроении еще довольно… – И растерянно поглядел вокруг себя, будто потеряв нить разговора. После чего, явно смутившись, вновь остановил на них свой взгляд. – Прошу меня извинить: даю слово, я далеко не всегда веду себя подобным образом.

Хуберт сочувственно ему улыбнулся.

– То, что мы сделали сегодня и что случилось вчера… – Он как будто подбирал нужные слова. – Совершенно нормально, что это так сильно на тебя подействовало. Ничего плохого в этом нет. Это говорит только о том, что до сих пор твоя жизнь была безмятежной.

Клод довольно долго молчал, не сводя глаз с Хуберта и Элис, прежде чем решился что-то сказать. А когда заговорил, то выглядел уже более спокойным.

– Вы не обидитесь, если я не пойду с вами в отель? – спросил он. – Мне бы хотелось какое-то время побыть одному. Я далеко не уверен, что у меня есть желание прямо сейчас увидеться с Джейкобом или Эвелин. У меня такое чувство, что стоит Джейкобу взглянуть мне в глаза, как он тотчас же догадается обо всем, что случилось.

– Будем ждать тебя в отеле, приходи, когда сможешь, – постаралась подбодрить его Элис. – Поднимайся к нам на последний этаж за моральной поддержкой, если она понадобится. Можем вместе поужинать.

Итак, Хуберт и Элис распрощались с Клодом Ожье и отправились пешком в сторону Нанкин-роуд. Стоял превосходный вечер, чего Элис до этой минуты просто не замечала, с самой подходящей для пешей прогулки температурой. По обеим сторонам широкого проспекта, отделявшего Французскую концессию от Международной, под легким ветерком трепетали кроны деревьев. Пахло весной, и этот запах возвещал о начале чего-то нового. Хуберт молча шагал рядом с Элис. И в его походке, и в выражении его лица было что-то такое, что приносило Элис умиротворение. Такой тихий. Возможно, чувствует облегчение. Совершенно спокойный.

– Спасибо тебе, что вызвалась с нами пойти. Ты очень нам помогла, – сказал он по пути в отель. – И еще спасибо за все, что вы с сестрами сделали для нас вчера. Я бы ни за что не справился со всем этим один, если бы Маргарет не взяла в свои руки бразды правления. В ту секунду, когда я увидел Джонатана с ножом в руках, а потом – мертвое тело на кровати, мой мозг просто отключился. Я был в такой прострации, что…

Он не договорил, и фраза повисла в воздухе, поплыв по теплым волнам бриза, под которым трепетали листья банановых деревьев.

– Пустяки, не за что, – ответила Элис, не зная, что еще можно на это сказать, хотя сказать ей хотелось очень многое. Когда Хуберт так поступал, когда он открывал свое сердце и позволял в него заглянуть, ей редко удавалось оставаться равнодушной.

Хуберт тихо рассмеялся.

– Пустяки? Это больше, чем можно было бы ожидать от кого угодно в любой ситуации. Я даже не знаю, как мне расплатиться за это, как вас отблагодарить.

Элис вовсе не хотелось, чтобы Хуберт как-то с ними за это расплачивался. Она всего лишь хотела, чтобы он продолжал улыбаться, чтобы улыбался все чаще и прекратил постоянно от нее бегать. Однако ничего подобного она не сказала.

– А правду говорят, что летом старики и дети разводят на пляже костры и пекут на огне раков? – спросила она вместо этого. – Что они устраивают праздник и зовут на него рыбаков, когда те под вечер возвращаются на берег?

Хуберт в некотором замешательстве повернулся к ней.

– Да, думаю, так и есть. Такое довольно часто бывает.

– Хочу как-нибудь туда сходить, – сказала Элис. – Ты бы не отказался пойти со мной? Это было бы отличным способом со мной расплатиться.

Бледные щеки Хуберта вспыхнули в сумерках ярким румянцем.

– Мне бы очень хотелось пойти с тобой, – отозвался он. – Честно говоря, я был бы просто счастлив.

Элис наконец остановилась и с улыбкой взглянула на него. Хуберт поперхнулся и отвел взгляд, опустив глаза в землю. Элис уже привыкла к тому, что Хуберт избегает ее взгляда, однако на этот раз все было совсем не так, как прежде. Теперь это было уже не то нелюдимое и мучительное действие человека, который знает, что за душой у него слишком много такого, что необходимо скрывать. Когда же Хуберт поднял голову и его зеленые глаза встретились с ее глазами, Элис не смогла сдержаться. Она сделала шаг к нему и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку.