Сыщики с Нанкин-роуд

– Это означает, что он все же мертв? – спросила Эвелин.

– Мертвее мертвого, моя дорогая, – ответил Вэй Лун. – Должен признать, что за долгие годы мне не пришлось иметь дело с орудием убийства настолько неожиданным и в такой степени эффективным, как то, которое избрали вы.

Эвелин Спенсер не выказала никакой особой гордости по тому поводу, что она отличилась особой изобретательностью в деле умерщвления человека. Возможно, она даже и не восприняла последних слов Вэй Луна. Стоило ей услышать, что Монтгомери Поул мертв, как она немедленно преобразилась – и в своем поведении, и в выражении лица. Мгновенно сделалась более юной, почти девочкой. Она перехватила взгляд своего друга, и Клод взял ее руку и ободряюще сжал. На лице Эвелин читалось и облегчение, и раскаяние. Вэй Лун испытал к ней что-то близкое к сочувствию.

– Не знаю, поможет ли вам как-нибудь то, что я сейчас сообщу, – мягко обратился он к ней. – Однако сегодня утром я получил телеграмму от моего друга из Лондона, работающего в правительстве, который предоставил мне кое-какие сведения. Я не могу сейчас посвятить вас в подробности, но хочу, чтобы вы знали: тот, кого вы вчера лишили жизни, не был хорошим человеком. В течение жизни он далеко не единожды совершал поступки более чем сомнительные.

В достаточной степени сомнительные, чтобы, приди эта телеграмма на день раньше, Вэй Лун и Хуберт имели бы все возможности в свою очередь шантажировать его, как и намеревались, положив тем самым конец всем его планам.

И все же Вэй Лун вынужден был признать, что и сам он, быть может, тоже не является безусловно хорошим человеком, что он и сам, возможно, играет с той же самой гаммой оттенков серого, что и эти двое, сидящие по другую сторону его письменного стола, поскольку какая-то его часть искренне радовалась тому, что Монти Дауд умер и что все это наконец-то закончилось. Точно так же как что-то в нем обрадовалось известию о смерти Джеймса Мориарти. Останься Монти Дауд в живых, он бы никогда не прекратил быть скрытой угрозой для Хуберта и Джонатана.

– Наверное, мне следовало бы испытать облегчение, узнав, что это был человек презренный, причинивший немало неприятностей и другим людям. – Голос Эвелин звучал теперь мягче и естественнее, как будто она решила больше не притворяться или уже не чувствовала себя столь стесненно в присутствии Вэй Луна. – Однако я убила его не из-за этого. Я убила его потому, что боялась, до смерти боялась, что он разобьет мою жизнь. И что это обо мне говорит?

Вэй Лун печально покачал головой.

– Не знаю, моя дорогая. Что вы – тоже человек, я полагаю.

Эвелин улыбнулась, и это была самая искренняя ее улыбка с того момента, как она здесь оказалась.

– Думаю, что так оно и есть.

Клод, не сводивший глаз со своей подруги, явно растрогался. Наконец он обратил свой взгляд на Вэй Луна.

– Но если он мертв, что же вы сделали с телом?

– Мы поместили его в надежное место – в винный погреб, но желательно убрать его оттуда как можно скорее. По возможности, сегодня.

Клод поднял бровь и вновь изобразил свою фирменную полуулыбку.

– Насколько я понимаю, именно здесь на сцену выходим мы, так?

В свои молодые годы Вэй Лун умел улыбаться не менее соблазнительно, чем Клод, так что он ответил ему той же монетой.

– Именно так, – сказал он. – Кстати, мне довелось слышать, что вы – большой поклонник искусства, причем в самых разных его проявлениях.

Если Клод и удивился внезапной смене темы, он ничем этого не выдал.

– Лучше сказать, что я – большой поклонник красоты во всех ее проявлениях.

– К тому же, насколько мне известно, вы приобрели очень милый особняк во Французской концессии, на улице Сяфэй, – продолжил Вэй Лун. – Замечательная улица, очень красивая, мне очень приятно иметь такое соседство.

– Совершенно верно. Дом я купил всего две недели назад…

– Прекрасно, – ответил Вэй Лун. – В таком случае никого, я полагаю, не удивит, что вы приобрели в качестве элемента интерьера статую, не так ли?

Лица Эвелин и Клода разом осветились – они все поняли. Вэй Лун в них не ошибся: это были два очень умных молодых человека.

– Я заказал большой ящик с логотипом одной из самых известных художественных галерей Франции, – сказал он. – Не пройдет и нескольких минут, как он уже прибудет в отель «Белгравия». На данный момент ящик заполнен мешками с рисом, эквивалентными по весу взрослому человеку среднего роста. Но когда сегодня вечером этот ящик вновь покинет отель, содержимое его будет уже другим, хотя вес останется прежним. – Вэй Лун перевел взгляд на Клода. – Со своим новым содержимым ящик на двуколке отправится во Французскую концессию, а оказавшись там, сделает небольшой крюк и, прежде чем прибыть к вашему дому, заедет с визитом на «Литейное производство Ожье».

Семье Клода принадлежал литейный завод на территории Французской концессии, который производил металлические детали для судов. Сделав сегодня утром это открытие, Вэй Лун расхохотался. Более удачного совпадения нельзя было бы и придумать.

– Завод сегодня закрыт, – сказал Клод. – Воскресенье.