Сыщики с Нанкин-роуд

Эмма его почти не слышала, чувствуя себя на седьмом небе. Ей так этого не хватало. Свободно ходить по улицам города после такого долгого плавания по морю. Видеть людей. Действовать, не слишком задумываясь о последствиях. Добиваться поставленной цели.

Самое главное – добиваться цели.

Она улыбнулась обоим парням. Это нужно было отметить.

– А знаете что? Теперь мне и вправду хочется попробовать сладкие шашлычки, мимо которых мы проходили.

XI

Шаожань купил каждому по паре сладких шашлычков. Троица расправлялась с угощением на ходу, двигаясь к своей цели по переулкам, отходившим от центральной торговой улицы с рынком. По обе стороны мостовой стояли деревянные дома – довольно простые, с загнутыми вверх карнизами, к которым Эмма начинала уже привыкать.

– Откуда вы столько всего знаете о мошенниках? – спросила она, слизывая сладкий сироп, стекавший по пальцам. И бросила палочку от последнего шашлыка в мусорную тележку, встретившуюся по пути. – Вы ведь оба сразу поняли, что должен быть сообщник и что монета была меченой.

– О таких вещах нам обычно рассказывает мастер Вэй, чтобы мы сами на такие удочки не попадались, – сказал Шаожань.

– Он знает невероятное количество подобных трюков, – прибавил Джонатан. Теперь, когда они отошли от людского водоворота и шагали по узкой улочке, Джонатан вроде бы расслабился.

– Тот самый человек, к которому мы идем? – поинтересовалась Эмма с нотками удивления в голосе.

Они прошли еще немного вперед по мощеной улице, довольно круто поднимавшейся в горку. Дойдя до конца, ребята остановились возле дома, состояние крыльца которого свидетельствовало о самой тщательной заботе о нем. Возле входа стояла скамеечка, тоже деревянная, и несколько железных вазонов с ароматическими травами. Сама дверь была обтянута белой тканью с красными китайскими иероглифами. Какие-то символы. Ей вспомнились слова Джонатана о некоем мастере Вэе. Кажется, он страдал недугом. Скорее всего, подумала Эмма, эти иероглифы означали что-то вроде пожелания здоровья или долголетия.

– Стало быть, ты живешь здесь, – сказала Эмма, обращаясь к Шаожаню. По дороге ей рассказали, что мастер Вэй взял Шаожаня к себе, когда тот был совсем еще маленьким. Своей нынешней работой в отеле «Белгравия» он тоже в конечном счете был обязан ему: Хуберт Чех и мастер Вэй являлись, судя по всему, давними и близкими друзьями, так что именно Хуберт и устроил парня на работу.

– В доме сейчас небольшой кавардак, – предупредил их Шаожань. – Сегодня утром у меня не было времени на уборку, а мастер Вэй в последние дни почти не встает.

Но на самом деле все внутри выглядело вполне прилично. Возможно, кое-что находилось и не на своем законном месте, как, например, пустая пиала из-под супа, оставленная на низеньком столике в гостиной, или пара скомканных предметов одежды в углу, где они дожидались стирки, но в общем и целом создавалось впечатление, что Шаожань неплохо справляется с уходом за мастером Вэем.

Едва переступив порог, они оказались в комнате с очень любопытным интерьером. Как будто кто-то совместил внутреннее убранство любого европейского дома с тем, что, по мнению Эммы, было традиционным стилем китайского жилища. Черно-красные лакированные предметы мебели, усеянные восточными узорами, соседствовали с большим темно-зеленым креслом с подлокотниками, которое вполне оказалось бы уместным в доме 221Б по Бейкер-стрит.

Может, именно из-за кресла Эмму внезапно накрыло ощущение чего-то хорошо знакомого. В этом доме было нечто такое, что она никогда не сочла бы для себя новым и странным. Однако она не сразу поняла, что именно это было. Шаожань встал к жаровне, раздул в ней угли и пригласил всех садиться, а сам пошел проверить, спит ли мастер Вэй или бодрствует. И тогда Эмму словно осенило: тем, что казалось ей столь знакомым в этом доме, был запах. Приятная смесь древних книг, деревянной мебели и светлого трубочного табака. Эмма всегда отличалась великолепной способностью различать запахи. Кем бы ни оказался этот мастер Вэй, одно ей стало ясно: он курит табак того же сорта, что и Шерлок Холмс.

И это осознание, вкупе с тем небольшим приключением, которое они пережили втроем несколько минут назад, неожиданно окутало ее плотным туманом ностальгии. Недолговечное чувство эйфории, охватившее ее после того, как она смогла помешать мошеннику выйти сухим из воды, уже развеялось, от него оставалось только горькое послевкусие утраты и одиночества. Как только Шаожань исчез за одной из дверей гостиной, Джонатан подошел к ней, да так тихо, что Эмма его не заметила.

– С тобой все хорошо? – На его красивом лице отразилось легкое беспокойство.

– Да, все хорошо, – выдавила из себя Эмма, сопровождая свои слова натянутой улыбкой. – Пройдет. Просто порой мне трудно поверить, что моя лондонская жизнь, вся моя жизнь, закончилась.

Джонатан не произнес ни одной из лишенных всякого смысла фраз для успокоения Эммы, ничего похожего на «Шанхай станет новым началом». Он просто осторожно коснулся руки Эммы. И она сильно сжала ее, ощутив комок в горле.