Сыщики с Нанкин-роуд

В эту секунду в комнате вновь появился Шаожань, а вместе с ним – пожилой человек.

– Вэй-лаоши! – тепло произнес Джонатан, бросаясь к обоим.

Мастер Вэй выглядел лет на шестьдесят, хотя нельзя было исключать и того, что на самом деле он был моложе, но из-за болезни состарился преждевременно. Одной рукой он опирался на плечо Шаожаня, второй – на трость. Черты его лица когда-то в прошлом могли считаться довольно приятными, но теперь оно было заостренным и бледным, почти иссохшим. Но как только глаза его увидели Джонатана, на губах появилась искренняя улыбка.

Пока Шаожань вел его к зеленому креслу, Джонатан крутился вокруг мастера и без умолку что-то говорил. Эмма очень удивилась, обнаружив, что на шанхайском диалекте тот говорит не хуже, чем по-английски. Возможно, даже лучше. Хотя этот молодой человек понимал все, что говорили на рынке, Эмме почему-то даже в голову не приходило, что на местном диалекте он общается столь бегло и уверенно. Впрочем, ничего удивительного. В конце концов, Маргарет упомянула, что Джонатан почти всю свою жизнь прожил в Китае, ни разу не посетив Европу.

Мастер Вэй с облегчением опустился в кресло. На нем были серые брюки и короткая легкая туника того же цвета. На коже его Эмма не заметила никаких известных ей признаков болезни: ни сыпи, ни покраснений. Однако стоило ему протянуть руку, чтобы потрепать по волосам Джонатана, опустившегося на колени у его ног, дрожание руки заметно усилилось. «Что-то с мозгом», – с грустью подумала Эмма.

Она осталась на месте, не сводя глаз с беседовавших мужчины и мальчика. Шаожань чуть издали с какой-то горько-сладкой улыбкой тоже смотрел на них. В какой-то момент Эмме показалось, что Джонатан и мастер Вэй почти неосознанно перешли на другой язык, как будто для них было совершенно естественно при общении друг с другом чередовать разные языки. Мягкость слогов шанхайского наречия, к которой она начала привыкать уже на борту судна, сменилась чем-то, имеющим совсем другое звучание: более энергичным, с отчетливыми согласными. «Может, какой-то другой говор», – подумала она. Сестра как-то говорила, что шанхайский – не единственный язык, на котором говорят в дельте реки Янцзы.

Шаожань с осторожностью бросил в сторону Эммы лукавый взгляд и вступил в разговор. На этот раз он заговорил по-английски.

– Мастер, поскольку в нашем обществе находится мисс Эмма Дойл, нам, быть может, стоило бы приложить усилия к тому, чтобы она нас понимала.

Мастер Вэй и Джонатан прервали разговор на том странном наречии, которое Эмме так и не удалось опознать. Джонатан улыбнулся, извиняясь:

– Прости, Эмма, на какое-то время у меня вылетело из головы, что ты здесь.

– Добро пожаловать в Шанхай, дорогая, – приветствовал ее мужчина. – Прошу извинить меня за невежливость и за мой английский: боюсь, что я слишком долго не практиковался в нем должным образом.

Английский его звучал немного шероховато, но оказался вполне приличным.

– Благодарю за возможность посетить вас в этом доме, Вэй-лаоши, – проговорила Эмма, использовав в ответном приветствии то же слово из шанхайского диалекта, которым обращался к учителю Джонатан. Фразу свою она сопроводила еще и легким наклоном головы – она заметила, что так делали некоторые люди на улице.

Мастер Вэй довольно хохотнул, но тут же схватился рукой за бок, словно там отозвалась боль.

– Я гляжу, ты весьма быстро вживаешься в новую среду, девочка, – весело проговорил он. – Шаожань вчера рассказывал о тебе и твоей сестре. Сказал, что ты, на его взгляд, прыткая и очаровательная юная особа, а теперь я и сам вижу, что он не ошибся.

Эмма старательно глядела в противоположную от Шаожаня сторону, в то время как шею и щеки ее заливало жарким румянцем. Это был уже второй человек, которому Шаожань рассказал о ней после их первой встречи.

– Я не говорил «очаровательная», – стал оправдываться Шаожань, немного нервничая.

Джонатан негромко рассмеялся. Мастер Вэй пожал плечами: казалось, что он удовлетворен, хотя по лицу было видно, что подняться с постели ему стоило немалых усилий. Он жестом пригласил Эмму сесть на один из стульев, стоявших перед креслом.

– Придвинь стул поближе, дорогая. Шаожань, мальчик мой, сдается мне, что в кухне у нас заварен чай. Возможно, Джонатану и мисс Дойл хочется чего-нибудь выпить.

– Ага, сию секунду, – ответил парень.

Он взял со столика грязную пиалу и быстро вышел из комнаты. Эмма несколько секунд не отрывала глаз от двери, за которой он исчез. Если Шаожань в отеле «Белгравия» был столь же проворен, как дома, то ее ничуть не удивляло, что Маргарет так не нравилось, когда Хуберт его вечно куда-то посылал.

– Вы бывали в Англии, мастер Вэй? – спросила Эмма после нескольких секунд паузы. – И там выучили язык?

– Бывал, и не раз, когда был помоложе. Челтенхем, Бат, Брайтон… В те времена считалось, что мой недуг имеет отношение к ревматизму и что всякие курорты должны мне помочь. С этой целью я объехал несколько стран, разбросанных по всему миру. Большого прока из всего этого не получилось.