– Каково, Гек опять поймал его! Я вам говорю, Гек посадил его в лужу этот раз! В такую хитрую ловушку еще ни один человек не попадал, и я…
Но Джим чуть не подавился от хохота и не мог больше выговорить ни слова, а Том до того взбесился, видя, как ловко я сразил его, и повернул против него его собственное доказательство, и растрепал его в лоскутки и щепки, что только и нашелся сказать, что когда он слышит, как я и Джим начинаем рассуждать, то ему становится стыдно за род человеческий. Я ничего не говорил – я и без того был доволен. Когда мне удается убедить человека таким способом, то не в моем обычае кичится этим, как делают некоторые люди, так как я думаю, что если б я находился на его месте, то мне было бы неприятно видеть, как предо мною задаются. Лучше быть великодушным, вот мое мнение.
Глава XIII
Мы поручили Джиму летать поблизости пирамид, а сами спустились вниз к двери, которая вела в туннель, и пошли туда с несколькими арабами и со свечами, и нашли в середине пирамиды комнату, и в ней большой каменный гроб, в котором они держали царя, совершенно так, как говорил тот человек в воскресной школе; но царя в гробу не оказалось, кто-то его вытащил. Мне это место не понравилось, потому что в нем, наверное, водились духи, конечно, не свежие, а я никаких не люблю.
Мы вылезли из пирамиды и наняли осликов и проехались на них, а потом ехали в лодке, а потом опять на осликах, и приехали в Каир; и все время дорога была такая гладкая и прекрасная, какой я никогда не видал, и по обеим сторонам росли высокие финиковые пальмы, и всюду бегали голые ребятишки, а люди были красные, как медь, и красивые, и сильные, и стройные. А город был очень любопытный. Такие узкие улицы – настоящие коридоры, и битком набитые мужчинами в тюрбанах, женщинами в покрывалах, и все это в самых ярких разноцветных одеждах, и непонятно было, как могут верблюды и люди пробираться в таких узких закоулках, однако они кое-как пробирались. Давка была страшная и гвалт неимоверный. В лавках нельзя было повернуться, но в них не нужно было и заходить – продавец сидел, поджав ноги, как портной, на своем прилавке, покуривал длинную, извивавшуюся, как змея, трубку и мог достать рукой все свои товары; и выходило это точно на улице, потому что верблюды задевали его своими тюками.
Иногда проезжала какая-нибудь важная особа в экипаже, перед которым бежали люди в странных одеждах и вопили во всю глотку, и разгоняли толпу длинными хлыстами. Потом появился Султан, верхом на коне впереди процессии, в такой великолепной одежде, что дух захватывало, глядя на него; и все упали ничком и лежали на животе, пока он ехал мимо. Я было забыл это сделать, но какой-то молодец помог мне вспомнить. Он был один из тех, которые бежали впереди с хлыстами.
Были там и церкви, но у них нет понятия, чтобы праздновать воскресенье – они празднуют пятницу и нарушают день субботний. Когда входишь в церковь, надо снимать сапоги. Она была битком набита взрослыми и мальчиками, которые сидели кучками на каменном полу и поднимали страшный шум – зубрили свои уроки; Том говорит, что они читали Коран, то есть ихнюю библию. Я никогда в жизни не видал такой большой церкви и такой высокой; взглянешь вверх – голова кружится. Наша деревенская церковь ничего не стоит в сравнении с этой; если бы ее поставить сюда, люди сказали бы, что это коробка.
Мне очень хотелось видеть дервиша, потому что я заинтересовался дервишами после рассказа о том, как один из них сыграл шутку с погонщиком верблюдов. Мы нашли целую компанию их в каком-то здании, вроде церкви, и они называли себя Вертящимися Дервишами; и уж точно вертелись – я никогда не видывал ничего подобного. На них были высокие колпаки, похожие на сахарную голову, и полотняные юбки; и они вертелись, вертелись, вертелись, точно волчки, и юбки раздувались, и я ничего забавнее не видывал, и у меня голова кружилась, глядя на них. Том сказал, что все они мусульмане, а когда я спросил, что такое мусульманин, он сказал, что это не пресвитерианин. Значит, их много у нас в Миссури, только я не знал этого раньше.