Та, что стала Солнцем

– Будто локоть нуждается в особом уходе! – притворно возмутилась Ма, но подошла и взяла ткань для мытья. Чжу вызывающе раздвинула ноги пошире, так что Ма вынуждена была встать у нее между ног, чтобы достать до локтя. Щеки Ма покраснели: она явно остро ощущала, где стоит и что делает. Опущенные ресницы время от времени трепетали, когда она переводила дыхание.

Нежность Чжу усилилась. Не слишком задумываясь над тем, что она делает, она взяла тряпку из руки Ма и бросила ее в таз. Взяла правую руку Ма и положила ее к себе на грудь.

Рот Ма слегка приоткрылся. Если бы не ярко горящие глаза, можно было бы подумать, что она испугана. Чжу проследила за ее взглядом и увидела руку Ма, лежащую на ее собственной маленькой левой груди, коричневый сосок был как раз под большим пальцем Ма. Удивительно, но она что-то почувствовала при виде этого. Это было не ее собственное ощущение, а вибрация: отражение восторга, интереса и волнения Ма. Но почему-то казалось естественным, что она чувствует удовольствие Ма, как чувствовала ее страдание, потому что их сердца бились как одно целое.

Улыбаясь, она левой рукой обняла шею Ма и потянула ее вниз, пока та не присела на голые мокрые колени Чжу, и поцеловала ее. Когда Чжу ощутила прикосновение нежных губ Ма к своим и застенчиво скользнувший язычок, вибрация восторга усилилась, и теперь она уже не была уверена, что сама не хочет этого. Желание, но желание другого человека, заполняло ее тело, пока она не задохнулась так же, как если бы оно было ее собственным.

Через какое-то время она отстранилась, у нее слегка кружилась голова. Ма смотрела на нее ошеломленным взглядом. Ее губы завораживали Чжу больше, чем всегда: слегка приоткрытые, сияющие от влаги, источником которой был рот самой Чжу. Несмотря на боль, которую Чжу раньше причиняла телам других людей, этот поцелуй казался ей самым личным поступком из всех прежних.

Она нашарила на талии Ма пояс, который держал полы ее халата. Стоило ей дернуть за него, даже одной неуклюжей левой рукой, и он развязался.

– Знаешь, Инцзы, – хрипло прошептала Чжу, – я довольно хорошо знаю, как заниматься любовью, но никогда не делала этого. Полагаю, мы могли бы разобраться в этом вместе, если хочешь.

Вместо ответа Ma положила свою ладонь на руку Чжу, и халат упал на пол. Под ним она была великолепной, сияющей и потной, и, помогая Чжу снять одежду через голову, она с улыбкой ответила:

– Хочу.

– Не может быть, что он нарочно позволил Бяньляну пасть, – сказал Сюй Да, когда служитель поднялся по лестнице кабака и поставил на стол перед Чжу и ее капитанами миски с закусками. – Как могла Юань позволить нам сделать Бяньлян нашей постоянной столицей? Это почти то же самое, что признать, что империя обречена. После поединка с тобой он действительно тут же отступил и отправился к Бяньляну, хотя Чэнь Юлян уже был внутри, когда он добрался туда. Тебе не кажется, что он сказал это, стыдясь, что угодил в ловушку?

Это была их первая встреча в общественном месте, а не в храме. Так как в Аньфэне не было других командиров Красных повязок, Чжу не видела смысла продолжать притворяться монахом, лишенным честолюбия, и это производило полезное впечатление, что Аньфэн принадлежит ей. После того как она вернулась к своей роли командира, она заметила новое напряжение между ней и ее офицерами. Они любили ее за самопожертвование ради них. Но ее увечье внушало им отвращение и страх. Пока что их вера в нее побеждала. Они еще один раз пойдут за ней. Если она победит, они могут сохранить ей верность. Но если она проиграет…

«Они от меня отвернутся».

И это произойдет, если Цзяо и его знание об еще одном отличии Чжу не нарушит это неустойчивое равновесие раньше, чем она доживет до следующего сражения. Она бросила на него быстрый взгляд, но его лицо было непроницаемым; он водил палочками над закусками, старательно выбирая кусочек жареной свинины. «А я не могу есть при посторонних, потому что не могу даже держать в руках одновременно миску и палочки».

– Он сказал, что то, чего он хочет, не имеет отношения к тому, какая сторона победит, – напомнила она Сюй Да. – Но что это значит для Бяньляна, можно только гадать. Может быть много причин, почему он позволил ему пасть. Насколько нам всем известно, он хотел свалить вину за эту потерю на какого-нибудь политического врага и теперь планирует отбить город и покрыть себя славой. – Но, произнося эти слова, она вспомнила, как он говорил о своей судьбе: «Ты начал нечто такое, что я должен закончить, у меня нет другого выхода». Его гнев тогда потряс ее. Какой бы ни была его судьба, он не был ей рад.

– Командир Чжу! – Какой-то мужчина взбежал по лестнице, поздоровался и протянул ей крохотный свиток, которые присылали с голубиной почтой. – Это только что пришло от Государственного канцлера.

Чжу чуть было не протянула руку за посланием Чэня, но тут же вспомнила, что она не сможет развернуть свиток. Чувствуя на себе внимательные взгляды офицеров, она мягко попросила: