Та, которую я...

— Что ж, бывает, — усмехнулась Агата. — Женские мозги частенько набекрень сворачиваются: то мы от любви к богатству бежим, то, наоборот — от роскоши улепетываем в никуда с любовником-нищебродом.

— Вечная женская дилемма, что выбрать: «поважнее» или «подлиннее», — поддакнул я.

За что аристократка одарила меня презрительным взглядом.

Я осекся и приумолк. Мне нужно ее «понимание», а не недовольство.

— Ладно, — вмиг посерьезнела знатная дама. — Если ты точно готов, то предупреждаю сразу — поручение для тебя будет крайне сложным и тайным. Пожалуй, пора переходить к делу. Но сначала проведем праздник в честь Селены. Уже сегодня вечером.

Я откланялся и побрел в свое жилище. Теперь всё, что я видел вокруг, перестало меня злить как раньше. Скоро я сбегу отсюда, и случившееся здесь, останется для меня просто страшным сном. Конечно, если он долго будет преследовать меня, то, возможно, я как-нибудь и отомщу, чтобы получить определенное душевное успокоение.

Глядишь, и поможет.

Лишь только я ступил на порог, Виолетта радостно подскочила ко мне и заглянула в глаза. Ничего, скоро и от нее избавлюсь.

Она вдруг снова высунула свой длинный язык. Меня тут же передернуло не только от его необычного вида, но и от воспоминания того томления и истомы, которые я испытывал, когда она им ловко орудовала, опустившись к нижней части моего тела. Видимо, решив по-быстрому уладить вспыхнувший конфликт, она не придумала ничего лучше, как применить свои женские хитрости.

Виолетта проделала то же самое, что и тогда, а я нисколько не сопротивлялся…

Как только всё закончилось, деловито сообщил ей, что, вероятнее всего, завтра уеду. И на долгий срок. О том, что возвращаться я совсем не собираюсь, говорить ей не стал. Пусть живет, как ей вздумается и какого-нибудь другого глупца стращает нарисованными пентаграммами…

Я был уверен, что она не пропадет и без меня.

Но девица всё же как-то уловила — то ли по моим скрытым интонациям, то ли еще по каким-то невербальным признакам и сигналам — смысл того, о чем я ей не договариваю.

И вмиг охладев, она впилась в меня колючим взглядом и прошипела ядовито:

— Фу, какой ты мерзкий! Так с девушками поступать подло!

— Разве я тебе что-то обещал? — усмехнулся я. — К тому же не гоню тебя. Живи тут, сколько захочешь. Если графиня выдаст мне монет на дорогу, часть оставлю тебе. Ты с самого начал прекрасно понимала, что именно так всё и закончится.

— Селена тебя накажет! — Виолетта использовала последний свой козырь.

— Ну, это мы еще посмотрим, — улыбнулся я и дал ей понять, что разговор окончен. Да и абсолютно всё, что между нами было — пришло к логическому финалу.

Поскольку Виолетта была горожанкой, то ей наверняка было куда идти. Где-то ведь она жила прежде. Но, несмотря на обострившуюся конфронтацию между нами, она не уходила. Забилась в угол и сидела там, насупившись.

Быть может, она ждала, что я осознаю всю глубину своей неправоты и, наконец-то, каким-либо способом постараюсь загладить свою вину? Буду вымаливать у нее прощение?

Но ничего заглаживать и вымаливать я не собирался. Да и виноватым себя я совсем не считал.

Так мы и провели время чуть ли не до самого вечера — вроде бы и вместе, но однозначно — врозь. Я валялся на кровати, прикрыв глаза, а она продолжала молча сидеть в углу.

Мне, впрочем, Виолетта ничуть не мешала: ни сопела, ни шмыгала носом, застыла в кресле, как каменная.

Конечно, родители с раннего детства вдалбливали мне, что девочек обижать нельзя никаким образом. Но поскольку свою «науку» мои предки подкрепляли сомнительными педагогическими приемами, а именно лишением меня самых важных радостей жизни: мультфильмов и мороженого — их старания прошли впустую.

Едва завечерело, я отправился на площадь — поглазеть на обещанный Агатой праздник. Шум оттуда разносился по всему городку.

Место празднества кишело людьми и, по всей видимости, гуляния были уже в разгаре.

На площади пылали большие костры, а вокруг них с громкими песнопениями водили хороводы девицы. Одеты они были в легкие короткие туники цвета ясного неба, а открытые участки их тел полностью покрывали татуировки.

Я сначала даже подумал: не здешних ли жриц пригласили на праздник? Но, приглядевшись, понял, что это ряженые пленницы. Густой слой косметики, нанесенный на их лица, был не холодно-торжественным, а вызывающе вульгарно-разнузданным. Девицы выглядели не как «божественные куклы», а как обычные размалеванные шлюхи.

И «татуировки» на их телах — совершенно не в искусном исполнении — больше походили на карикатурное изображение женских прелестей.

Периодически над площадью гремели дружные возгласы:

— Во славу Селены!

— Хвала Селене!

В какой-то миг костры полыхнули небывало ярко и взметнулись своими острыми языками к небу.

Наверное, это был магический сигнал перехода к новому этапу праздника. Тотчас агатцы, топчущиеся поблизости от девичьих хороводов, набросились на «жриц», срывая с них туники, и устроили массовую оргию прямо у костров.