Та, которую я...

Пленницы, видно, уже успели адаптироваться. Они теперь были не настолько застенчивы и стыдливы, как в первый день, когда появились в этом городке…

Я попытался разыскать графиню, обходя стороной скопления обнаженных тел, предающихся плотским утехам.

Она восседала на своем походном троне в начале площади и напряженно вглядывалась в происходящее.

— Любите вы, ваше сиятельство, устраивать странные забавы, — с кривой усмешкой крикнул я, подойдя к ней так, чтобы меня было слышно.

Она оторвала взгляд от массы слившейся человеческой плоти, посмотрела на меня, кивнула и поманила пальцем поближе.

— Скажем, это не совсем праздник, — пояснила она. — Хочу проверить: появится ли Селена — явно или скрытно — на столь потешном действе и проявит ли свой гнев? Если нет, то можно действовать по задуманному плану. Видишь, костры олицетворяют собой Родовые Очаги, а девицы — жриц.

— Понял уже, — сказал я, и тут же меня охватило волнение. — Мое поручение будет как-то связано с богиней? Вы замышляете какие-то козни против нее?!

— Не волнуйся ты так, — иронично скривила губы Агата. — Где богиня, а где — ты? Но кое-что тебе предстоит совершить в главном храме Селены. Ты ведь туда и направлялся, насколько я помню. Самой богини — мое задание не касается. Просто придется провернуть одно дельце в ее главной обители на этой грешной планете. Но сдается мне, что она туда и не заглядывает вовсе, так что сердиться на нас тобой — у нее причин не будет. Давай еще понаблюдаем на всякий случай. Заметишь что-то подозрительное — сразу докладывай.

Я решил пройтись вдоль буйной вакханалии и осмотреться. Мне-то проще распознать богиню. Я ведь ее уже лицезрел! Но лучше об этом никому пока не знать.

К своим полезным привычкам я всегда относил умение не раскрывать сразу всех карт, имеющихся у меня на руках. Да и какие сомнения могут возникнуть в твердом убеждении: если что-то можно скрывать, то и надо это скрывать до поры до времени? Вдруг пригодится. Вдруг поможет в критический момент. Зачем лишний раз трепать языком.

Пленниц было значительно меньше агатцев, поэтому каждую из них облепляли со всех сторон сразу по несколько страждущих мужчин. Они принимали невообразимые позы, издавали всевозможные звуки — от сладкоголосых до хищного рыка — и производили весьма ожидаемые примитивные движения.

Селены нигде не было. Отчего-то я был полностью в этом уверен. Да и какое ей дело до происходящего здесь?

Теперь же, отрешенно поразмыслив, я окончательно успокоился. Отправиться в главный храм — это замечательное задание. Меня ведь сама Селена туда и зазывала! Так что мне вообще опасаться нечего. Ну, конечно, если то был не глюк.

Вероятнее всего, Агата больше, чем Аделаида, верит в легенду о могущественном кулоне. Явно за ним и собирается меня послать.

Ну и пусть. Мне бы скорее распрощаться с агатцами.

Побродив еще немного, я вернулся к графине и, натолкнувшись на ее внимательный взгляд, отрицательно покачал головой.

Она поднялась с трона и жестом пригласила сопроводить ее. Я торопливо поравнялся с благородной дамой. Невольно оглянулся — соглядатаи шли по моим следам, но теперь держались на почтительном расстоянии.

— Как я и предполагала, жрицы — никакие не особенные женщины для Селены, — хмыкнула графиня. — Такие же, как и все. Просто воображают о себе слишком много лишнего и носы задирают. Однако стоило проверить и выяснить наверняка: разгневает ли богиню моя насмешка над Светлыми Девами? Как видишь сам, ничего подобного.

Аристократка совсем по-простолюдински, используя всякие непристойные словечки, еще долго потешалась над верховными жрицами, да и над теми дамочками, которые были рангом пониже и служили в местечковых храмах.

Впрочем, довольно часто речь Агаты была далека от норм великосветских бесед благородных семейств. Наверное, так она подчеркивала свою близость к народу или показывала присущее ей наплевательское отношение к незыблемым правилам и требованиям высшего общества.

Я слышал, что за ней давно уже в империи закрепилась определенная дурная слава — величали ее и экстравагантной, и безнравственной, наделяли и другими непотребными эпитетами. А как только случилась та странная трагедия с ее родственниками и после того, как она создала свою гвардию, наводящую страх на всю Селеноградию, — эпитетов к ее уникальной и непредсказуемой персоне только прибавилось, но произносить их старались редко, да и то шепотом.

А вот прямо сейчас она по-простецки вышагивала по темным кривым улицам какого-то захолустного городишки, весело смеялась и казалась вполне обычной женщиной.

И тут вмиг с нее слетела дурашливость, ее голос, как натянутая тетива, задрожал в ночной тишине: